– Если его подменили, это и без наших расследований скоро выяснится, – глубокомысленно изрёк Кондаков. – Дела сами за себя скажут.
– Например? – поинтересовался Ваня Коршун, взобравшийся на стул с ногами.
– Например, провозгласит Россию пятьдесят первым штатом Америки.
– Или реставрирует советскую власть, – в тон Кондакову ввернул Цимбаларь. – А чай у тебя, Пётр Фомич, какой-то странный, чтобы не сказать больше.
– К нему привыкнуть надо. Он на почках осины и эвкалиптовых листьях настоян, – объяснил хозяин квартиры. – Для мужчин весьма пользительно.
– Зачем же мне его пить? – Людочка отодвинула чашку.
– Для ребёночка, – ответил Кондаков. – Пусть богатырём растёт.
– Вы что, сговорились? Я, между прочим, благодаря вашим разговорам уже начинаю ощущать толчки плода.
– Пора бы, – обронил Ваня Коршун. – Тридцать две недели срок немалый.
– Ты береги себя, – сказал Цимбаларь. – Как-никак, первые роды. Всё может случиться.
– Ещё слово, и я разревусь. – Людочка уткнулась лицом в ладони.
После этого приступили к делу. Квартира Кондакова была хороша ещё и тем, что здесь можно было не убирать со стола.
Первым о своих успехах (вернее, об отсутствии таковых) доложил Цимбаларь. Резюме его было таково:
– Клиент явно не из местных, что затрудняет расследование. Его в тот подвал могли откуда угодно доставить. Поголовный опрос населения, скорее всего, ничего не даст. Но зато я так напугал территориалов, что они теперь землю будут носом рыть… А вещички покойника попрошу отправить на товароведческую экспертизу.
Затем слово взял Кондаков, изложивший результаты вскрытия со своей собственной точки зрения. В заключение он сказал:
– Как видите, зацепок никаких. Предъявить для опознания нечего. Часы на правой руке – это тоже не доказательство. Сейчас их треть населения подобным образом носит… Ты, Лопаткина, анализы соскобов успела получить?
– Успела. Кстати, можете звать меня Людмилой Савельевной. Анализы готовы, хотя экспертам из-за них пришлось задержаться до десяти часов вечера. Еле уговорила… Выводы, прямо скажем, неутешительные. Металл, микроосколки которого обнаружены в биологических образцах, не имеет аналогов в картотеке взрывотехнической лаборатории. Мины с такими оболочками не производятся ни у нас, ни в странах Североатлантического союза, ни в Китае.
– Да это, скорее всего, самоделка какая-нибудь, – заявил Цимбаларь. – Кусок газовой трубы или чугунная гусятница.
– А вот и нет! – возразила Людочка. – В этом металле содержится столько редкоземельных металлов, что один его грамм стоил бы раз в пять дороже золота. То же самое касается и взрывчатки. Это многокомпонентное бризантное вещество неизвестного типа. Кстати, чрезвычайно эффективное. Когда дело шло к концу, эксперты поглядывали на меня так, словно я принесла на анализ осколки философского камня. Дальнейшей экспертизой займётся взрывотехническая лаборатория Министерства обороны.
– Всё это мне очень не нравится, – с расстановкой сказал Кондаков. – Против нас работают какие-то доселе неведомые, но, похоже, весьма могущественные силы.
– Вернее, это мы работаем против них, – поправил его Цимбаларь.
– Тем более… Эх, надо было вовремя уходить на пенсию! И почему мне всегда не везёт?
– Это, Пётр Фомич, вопрос сугубо риторический, – сказал Ваня Коршун. – Типа, ах, зачем я на свет появился… А теперь, когда все высказались, пора бы выслушать и меня.
– Ой, Ванечка, прости! Как-то мы совсем заболтались. Рассказывай, пожалуйста.
Все умолкли, выжидающе уставившись на лилипута.
– Весь вчерашний день и половину ночи я убил на то, чтобы войти в доверие к тамошней маргинальной молодёжи, – начал Ваня, прихлёбывая целительный чай. – Пришлось и травкой угоститься, и самому угощение выставить. Интересная, конечно, публика. Одна малявка в меня просто влюбилась. Я бы её, честное слово, удочерил, если бы она на игле не сидела.
– Ничего страшного, – сказал Цимбаларь. – Сейчас это поправимо. Курс лечения – тридцать тысяч баксов.
– Всего-то? Да за такую сумму я лучше бригаду снайперов найму, которые всех наркодилеров в округе перещёлкают… А теперь слушайте, что я выяснил. Те школьники-прогульщики, которые первыми обнаружили труп, к убийству совершенно непричастны, хотя некоторые подозрения у меня сначала имелись. И не раздевали они мертвеца. Ребята оттуда сами, как ошалелые, убежали. Напугал их не труп, а тот, кто возле него находился. Вернее, было там сразу несколько человек, но они рассмотрели только одного.
– Вот так новость! – воскликнул Цимбаларь. – Почему они об этом милиции не рассказали? Или, на худой конец, родителям?
– Сейчас узнаете… В подвал пацаны проникли не через дверь, а через котельную. Там дырка имеется замаскированная, про которую взрослые не догадываются. Заслышав подозрительный шум, ребята решили, что кто-то здесь занимается любовью, и стали потихоньку подкрадываться. Ну и, естественно, нарвались. Какой-то тип застал их врасплох, сначала слегка отдубасил, а потом велел забыть всё, что они в подвале видели. И для острастки ткнул носом в мертвеца. Это, мол, и с вами будет, если проболтаетесь. Такой урок ребятам до конца жизни не забыть. Вот почему они молчали, как партизаны, а про труп в подвале только через день сообщили.
– Хорошо хоть, что их самих не убили, – вздохнула Людочка.
– Через день, говоришь, сообщили… – задумался Кондаков. – Значит, мертвеца в подвал ещё тёпленьким доставили.
– А как тот человек выглядел? – поинтересовался Цимбаларь. – Они его приметы запомнили?
– Смутно. Но дружно утверждают, что этот типчик был из бандитской среды. И разговорчик соответствующий, и все пальцы в наколках. Голова бритая, лоб низкий, лицо обыкновенное, хотя, как они заявили, очень страшное.
– Хороши приметы! – помрачнел Цимбаларь. – Надо этих ребят в оборот взять. Пусть фоторобот составят. А память я им освежу, не сомневайтесь.
– Вот это я бы не советовал, – в голосе Вани появилось что-то зловещее. – Со своей клиентурой я привык разбираться сам и в указчиках не нуждаюсь. Сверх того, что я узнал, не выведает даже детектор лжи. Незачем ребятишек зря беспокоить. Они и так страха натерпелись. А того бритоголового мы по другим приметам разыщем. Все его наколочки мне ребята здесь изобразили. За достоверность ручаются.
Ваня протянул вперёд правую руку, которую до этого держал под столом, и все увидели, что его пальцы и тыльная сторона ладони покрыты мелкими рисунками, сделанными обыкновенной шариковой ручкой.
Установилась напряжённая тишина, нарушаемая только сопением Кондакова да жужжанием недавно ожившей мухи.
– Сейчас этой блатной романтикой кто только не увлекается, – сказал Цимбаларь, но, присмотревшись повнимательней, добавил: – Хотя тут, похоже, всё сделано по понятиям.
– Вроде того, – нацепив на нос очки, подтвердил Кондаков. – Фраер на себя такой багаж не возьмёт. Ему не то что в зоне, а в любой забегаловке руки по самое не могу оторвут.
– Богатая биография была у человека, – присвистнул Цимбаларь. – Вот эта змея, обвивающая меч, означает, что он был осуждён по бывшей сто второй статье. Убийца, значит.
– А череп на фоне решётки есть знак того, что владелец татуировки сидел в крытке, – сообщил Кондаков.
– Такой знак обычно подтверждается ещё погоном на плече, – добавил Цимбаларь. – На безымянном пальце тоже серьёзная наколочка. Крест в ромбе – признак отрицалы.
– Или авторитета зоны… А вот что такое крест со звёздочкой, даже я не знаю. Не просветишь?
– Был в дисбате, – объяснил Цимбаларь. – Ты лучше подскажи, что может означать косой крест в овале?
– Возможно, побег, – предположил Кондаков.
– Нет, побеги иначе рисуются… Ну да ладно, что там ещё имеется? У тебя ведь, в отличие от нас, четыре глаза…
– Пять крестиков на костяшках пальцев – пять ходок в зону. А вот эти буковки на крайних фалангах – имя или кличка… То ли Гоша, то ли Гога… не разобрать.
– И без того информации предостаточно. – Цимбаларь заметно повеселел. – Нам нужно искать человека по имени Гога или Гоша, загоравшего одно время в дисбате, впоследствии осуждённого за убийство, отбывавшего срок в тюрьме особого режима, в местах заключения ставшего авторитетом, а всего имеющего пять судимостей. Жаль, что вдобавок ко всему он не указал год своего рождения.