«Бессмертные качества подлинно великого народа», — эти слова американского посла я запомнил.
Линь Бо-цюй — с 1937 года глава правительства Особого района.
Земляк Мао Цзэ-дуна, но старше его на одиннадцать лет. Член КПК с 1921, года. Участник Наньчанского восстания 1927 года. Потом учился в Москве. Принимал участие в конференции по латинизации китайской письменности во Владивостоке. Участник Великого похода.
У Линь Бо-цюя страдальчески-удивленное выражение лица. Он совершенно сед. Производит впечатление эмоционального человека. У него деликатные приятные манеры.
Ночами, полусонный, выгребаю шлак из жаровни, подбрасываю уголь и снова забираюсь под одеяло. В темноте жаровня светится малиновым огнем. Сипит чайник.
20 декабря
Наши двинули в наступление из района среднего течения Дона и углубились в немецкие тылы до 90 километров. Полностью разгромлено 9 пехотных дивизий противника.
Бои в Сталинграде продолжаются.
Вряд ли теперь самураи отважатся на войну с Советским Союзом. Впрочем, Квантунская армия по-прежнему сковывает десятки советских кадровых дивизий — и это уже помощь «собрату по оси».
Радиостанции сообщают об истреблении гитлеровцами еврейского населения в оккупированной Европе.
Союзники постепенно занимают Северную Африку.
После затяжных боев японские войска в Хубэе отброшены на прежние позиции. В общем, сражение в Хубэе и Шаньдуне местного характера.
Гао Ган — непонятное исключение из близких Кан Шэну людей. Он приветлив и правдив с нами. Держит себя независимо.
Гао Ган — рябоватый, высокого роста. У него глуховатый голос, зачесанные назад волосы и неторопливая походка. Способный и волевой работник.
Длинные декабрьские ночи. Если лунно, то горы и долины в половодье неживого призрачного света. А в темноте звезды необыкновенно крупные и чистые…
22 декабря
Вот мнение Мао Цзэ-дуна о чжэнфыне.
Многочисленные кулацкие, буржуазно-интеллигентские и люмпен-пролетарские элементы проникли в партию. Они закрепились даже на руководящих постах. Критика и самокритика — основа текущей работы. Партия должна раз и навсегда покончить с «догматизмом» — этой опасной формой оппортунизма. Левый оппортунизм укоренился в политической, организационной и военной областях деятельности партии.
Совещание в Цзуньи спасло партию — главный тезис этой кампании.
На Ван Мина оказывается сильный нажим с целью добиться от него признания «ошибочности своего курса».
Ван Мин своей неуступчивостью раздражает председателя ЦК КПК.
28 декабря
Наступление советских войск в районе среднего Дона: войска углубились в немецкие тылы на 165 километров, разгромлен ударный кулак гитлеровцев — 6 дивизий.
На Северном Кавказе наши повели наступление из района юго-восточнее Нальчика.
В самом Сталинграде уличные бои.
Приемник опять (какой уж месяц!) на всех языках мира восторгается «железной стойкостью русских».
Американцы и англичане не скупятся на похвалы, а вот о втором фронте — фронте в Европе — ни звука…
Победы под Сталинградом учтены в Яньани.
Нас пригласили на совещание актива Особого района. С пространной речью выступил Мао Цзэ-дун. Он снова убеждал всех в целесообразности чжэнфына. Только называл эту кампанию по-разному: то борьбой за сокращение армии, то борьбой против бюрократизации, то борьбой за верное решение хозяйственных и финансовых вопросов.
Призывая коммунистов развертывать сельскохозяйственное производство на местах, председатель ЦК КПК сказал, что «согласно учению Маркса, для жизни и борьбы прежде всего необходимо, чтобы сюда (Мао Цзэ-дун показал на свой разинутый рот) что-то входило, а отсюда (он показал, откуда именно) выходило…»
Великолепный образчик культуры и глубины мышления!
Яньаньская зима своеобразна. Днем, если не ветрено, настолько тепло, что можно щеголять в рубашке. Но в тени или после заката солнца опаляет холод.
Ночью, когда остаюсь один, наступает безмолвие. Даже шаги мои по земляному полу бесшумны.
Пишу и слышу скрип. В тишине перо скрипит очень громко. Кажется, этот скрип слышен внизу, в речной долине.
Две свечи передо мной. Снимаю нагар. Они шипят и разбрызгивают парафин. На несколько минут воцаряется сумрак. Потом свечи разгораются.
Томик Пушкина на столе…
«Подруга думы праздной,
Чернильница моя,
Мой век разнообразный
Тобой украсил я…»