— На меня планов не строй, бедная девушка. Я тоже пидорас.
С тех пор они подружились. Два, по сути, одиноких человека. Жанна единственная знала о Павле почти всё и свято хранила доверенную тайну, а он помогал ей обходить любимые грабельки. Смотрел на нового избранника и выносил вердикт: гей, натурал, неопределившийся. В этот раз Жанна провела его в гараж через сложную систему запутанных подземелий, в которых наверняка водились целые табуны призраков оперы и балета, где познакомила с молодым водителем Мишкой Мещеряковым — таким очевидным негеем, что Павел даже удивился. Поздравил Божучку с правильным выбором и оставил влюблённых в гараже, отправившись обратно и сожалея об отсутствии навигатора. На полдороге повстречал балетмейстера Эдуарда Первушина в лосинах и расписной тунике, спадающей с рельефного балетного плеча. Эдуард догадывался, чувствовал, был даже уверен на сто процентов — вот только никак не мог расколоть Овчинникова.
— Пал Петрович, радость моя! Такие люди — и без охраны!
Эдуард подошёл слишком близко и привалился к кирпичной стене голым плечом, загораживая узкий проход. Павел заулыбался, провокационно облизывая губы:
— Первушин. Как костюмы?
Эдуард, не в силах оторвать взгляд от влажного рта, сообщил новости:
— Заказали, спасибо родной администрации за помощь. Каждый в две тысячи долларов обошёлся. Но это будут очень красивые костюмы...
— Не сомневаюсь.
Эдуард наконец посмотрел в глаза:
— Пал Петрович, надеюсь, вы не откажетесь полюбоваться на меня в костюме восточного принца? Когда его доставят в театр. Костюм, я имею в виду.
— Не откажусь, Эдуард. Я уверен, нет такого наряда, который ваша феноменальная красота не сделала бы ещё прекраснее.
Пока Первушин обдумывал пышный комплимент, Павел протиснулся мимо, но не слишком быстро. Не теряя времени, Эдуард чмокнул его в губы. Павел это позволял и даже получал удовольствие от воровато-наглых поцелуев, но каждый раз отшатывался с притворной укоризной во взгляде. Однако отшатывался на три секунды позже, чем следовало, и этим повергал пылкого балетмейстера в раздрай и восторг одновременно. Флирт с Первушиным, молодым и талантливым руководителем балетной труппы, всегда поднимал настроение. А смелые, хотя безуспешные попытки Эдика прорваться за линию Мажино Павла и смешили, и грели.
***
В хорошем настроении Павел зашёл в кабинет тестя и сразу же ощутил угрозу, витающую в воздухе. Или это корвалолом пахло. Крошин начал издалека:
— Паша, ты знаешь, что я курирую проект постройки объездной?
— Да, конечно.
— Ты знаешь, сколько лет я на это потратил?
— Лет пять?
— Больше! Ты знаешь, сколько стоит один километр такой дороги?
Павел знал, не зря он работал замначальника управления финансов администрации города. Миллиард рублей. Крошин с трудом встал с кресла и, огибая бесконечно длинный стол, подошёл к зятю. Положил тяжёлую руку на плечо и зашептал на ухо:
— Ты представляешь, как важно, сколько километров будет утверждено в Москве: семнадцать или восемнадцать? Учитывая, что строительный подрядчик — наш человек.
Павел чувствовал подвох во всех этих вопросах. Но ему ничего не оставалось, кроме как кивать, выказывая полное понимание важности и строительства объездной, и количества планируемых километров.
— Так вот, дорогой мой. Скоро к нам в гости пожалует Шишкин. Это от него зависит длина нашей будущей дороги. Нашей с тобой, Паша!
— Я помню Шишкина. Видел его весной, когда мы в Москву ездили. Если от меня что зависит, то располагайте мной.
— Зависит, Паша.
— Виктор Сергеевич, я всё сделаю. Что, Парус? Или охоту на вертолётах? Можно рыбалку на кумжу, пока река не замёрзла, — я могу договориться с базой. Можно Чиполлино ему устроить в музтеатре, всё схвачено.
Крошин потёр грудь, будто у него там кололо:
— Он попросил, чтобы ты к нему в гостиницу пришёл.
— Без проблем.
— На ночь.
Павел улыбнулся, не понимая:
— Что?
Крошин отвернулся и двинулся в обратный путь вокруг стола к своему кожаному трону. Павел смотрел на широкую напряжённую спину и медленно осознавал, о чём идёт речь.