Батрачка Янина вышла за Доната, теперь они вместе жили в «Силпетерах», там же им выделили десять гектаров земли, они завели корову, стали новыми крестьянами.
Расставание с Яниной оказалось более холодным, чем надеялась Алиса.
— Столько времени прожили вместе. Странно, что теперь так… — Алиса осеклась на полуслове.
— Вы ведь платили, — ответила Янина.
— У нас было не так уж плохо.
— В другом месте было бы еще хуже.
Когда Янина увидела, как смутила Алису, она, садясь на телегу, добавила:
— Ведь вы не виноваты.
Алиса одна ходила за скотиной, и Эрнестине волей-неволей пришлось взять на себя стряпню. Она также должна была помогать стирать, варить свиньям картошку, греть поросятам молоко, так что для шитья времени оставалось мало. Но пока тут, в Осоковой низине, и заказчиц-то не было.
— Не тужи, мамочка, — утешала-Алиса.
— А чему мне радоваться? Что живу, на зятевых хлебах?
— Ты ведь работаешь! И в собственном доме живешь.
— Уж лучше в богадельне жить.
— Милая мамочка!
Однако не помогали никакие слова утешения, Эрнестина замкнулась, разговаривала мало и за несколько недель сильно сдала.
Петерис тоже, с тех пор как в «Викснах» поселилась теща, стал нетерпимее и чаще сердился. Однажды, придя на кухню обедать, он не снял обляпанные грязью сапоги — хотел поскорее поесть и вернуться в поле, где оставил у плуга лошадей с навешенными торбами овса. Дни поздней осени коротки, и надо поторапливаться, чтобы еще до снега поспеть вспахать. Не успела Алиса позвать, как он явился. Эрнестина не поставила еще на стол тарелки.
— Что же, обеда еще нет?
— Уже готов, надо только на стол подать.
— Сколько же можно ждать?
— Пока барин грязные сапоги снимет, — спокойно ответила Эрнестина.
Петерис не привык, чтобы с ним так разговаривали.
— Я не к баронше пришел, чтоб мне сапоги снимать, — усмехнулся зять и густо покраснел.
Эрнестина промолчала. Поджав губы и не глядя на Петериса, поставила на стол тарелки.
— Почему ты такой сердитый? — спросила Алиса, входя на кухню.
— А ты чего? — чуть не закричал Петерис.
— Стряслось что-нибудь?
— Есть у меня время возиться тут с вами!
Когда Петерис, уходя, хлопнул дверью, Эрнестина сказала:
— Командир нашелся!
— Ему торопиться надо.
— Что ты все за него заступаешься!
— Кому же еще за него заступаться?
— Орет на тебя, как на собаку… Не будь ты тряпкой, и он другой был бы.
— Меня такой послушной воспитали.
— Брось ты это наконец!
Моя посуду, Эрнестина опять начала:
— Если бы не эти времена, сейчас же ушла бы отсюда. Ни минуты не осталась бы!
Вечером, когда Петерис ввел лошадей в хлев, Алиса подошла к нему и тихо сказала:
— Ты, пожалуйста, повежливее с мамой!
— Опять ты тут!
— И не ходи в грязных сапогах в комнату!
— Знаешь, что я тебе…
Петерис зажал в руке уздечку и стиснул зубы. С минуту он смотрел так на Алису, затем повернулся и кинулся вон из хлева.
Алиса долго стояла, прислонясь к Гитиному стойлу и не чувствуя, как жеребенок жует ее жакет, затем глубоко вздохнула и поднялась на сеновал за соломой, чтобы накидать коровам.
Прошло несколько дней, и Эрнестина с Петерисом опять стали спокойно обмениваться теми немногими словами, что необходимы людям, живущим под одной крышей. Алисе эта осень казалась бесконечно долгой. Короткие дни бежали быстро, оставляя кучу недоделанной работы, а недели, несмотря на это, все же тянулись медленно, и от субботы до субботы, когда должен был приехать Ильмар, казалось, проходил целый месяц.
Ильмар учился в средней школе и в городе снимал у какой-то тетушки угол. Когда он летом заявил, что сельское хозяйство изучать не хочет, что оно его не интересует, Петерис, коротко взглянув на сына, отвернулся, махнул рукой и сказал:
— Чего там! Коли не хочет…
С неделю он с Ильмаром почти не разговаривал, затем смирился, ибо постройку клети все равно пришлось отложить — кто знает, будут или не будут эти колхозы, уж лучше подождать. Не изменись времена, тогда другое дело. Ильмар остался бы еще год дома — в сельскохозяйственную школу таких молоденьких не берут. Без помощника тут не управиться: надо валить в лесу деревья, возить к пилораме, пилить доски, доставлять на хутор гравий, рыть котлован под фундамент и прочее. Тогда о средней школе и речи не могло бы быть. Но теперь, когда учение бесплатное, пускай учится, коли охота. Все равно летом на хуторе работать будет и сам себе на хлеб зарабатывать.