В комнате я сел на тряпки и откинулся на спину переживая происшедшее. А по телевизору оператор показывал, как бандиты поднялись и заняли весь следующий этаж не встретив ни сопротивления ни даже заграждения. Один из заключенных выбрав из толпы заложниц самых уставших подвел их как специально к камерам и демонстративно застрелил. Остальные в ужасе жались к друг другу и что-то кричали. Звука понятно не передавали вообще. Но почему-то мне показалось что в камеру после этого бандит передал мне привет. С намеком – месть за сопротивление.
Я все никак не мог придти в себя. Странно, но меня вдруг довольно неприятно и резко затошнило. Я сдержался что бы не выплеснуть из себя праздничные салаты и шампанское, но я боялся что следующий спазм просто не выдержу.
– Своих видел уже? – спросила Катя и я абсолютно не понял кого она имеет ввиду. А когда сообразил, то отрицательно замотал головой. Катя кивнула присаживаясь рядом со мной и прикладывая к царапине на лбу какую-то белую тряпицу. Гладя и успокаивая меня она сказала: – Я Вовку этого видела. Еще жив. Он заложников сторожит. Я знала что он дурачок, но что на столько даже не догадывалась. Подумать только… и этот урод ко мне клеился и я даже когда-то думала не переспать ли с ним от скуки на ВБНК.
Эти подробности меня не столько успокоили, сколько развеселили. Нервный смешок и я заметил, что Катя тоже улыбается. Повернувшись ко мне она нагнулась и поцеловала меня коротко. Легла на мое плечо и призналась:
– А знаешь… Я ведь за тебя жутко испугалась. Никогда так не пугалась. А потом словно отпустило. Будто точно знала что ты не погибнешь. – она помолчала и сказала: – Мне так стыдно было когда все кончилось. Ты там один был… и я даже не волновалась. Переживала, как студентка за сборную института и не больше. И только потом дошло что это не кино и что там ты… настоящий ты, который может погибнуть. Вот тогда стало снова страшно и я выбежала к тебе. Я думаю остальные тоже это все как кино смотрели. Как еще одно реалити шоу… а то что на их глазах люди гибнут настоящие, а не актеры… наверное не все и понимали.
Она повернуло лицо к потолку и крикнула:
– Оператор! Гад! Выключи трансляцию. Народ перестает понимать, где реальная смерть, а где кино.
Этот ее возглас хоть и был полным гнева, но вызвал у меня только улыбку. Правда, прозвучавший следом суховатый ответ вверг меня в ступор:
– Кнопка выключения на вашем телевизоре слева снизу. Обращайтесь…
Даже Катя вскинула брови. Нас слушали в прямом режиме.
– А если бы мы любовью занимались? – спросила она.
Я только отмахнулся от этих глупых мыслей уже даже не посещавших меня. Слишком много я передумал на эту тему и слишком много я для себя решил что бы удивляться или возмущаться.
Минут тридцать я просто отдыхал гадая кончилось для нас все или нет. На экране и правда, как в кино заключенные двигались вверх, по ходу не спеша и деловито уничтожая ученых попавшихся на пути. Бессмысленные или даже безумные убийства безвредных для них людей. Я невольно подумал, что уничтожая наших с Катей коллег, они вершат какую-то свою великую месть государству. Каждый из этих специалистов был на вес золота и сейчас этот золотой запас стремительно таял. Оставляя в живых только не многих женщин небольшой отряд заключенных уже удалился от нас на три этажа вверх. Сколько еще погибнет людей, гадал я, пока они остановятся или будут остановлены.
От просмотра нас оторвали раздавшиеся из коридора крики. Мы поднялись с Катей и поспешили из квартиры. Я крепко сжимал ружье в руках думая что после увиденного буду палить по бандитам без всякой жалости.
Собравшиеся возле лифта так и не разошлись и теперь напуганные обсуждали что-то. Мы подошли и нам сказали, что из лифтовой шахты только что слышали разговоры, а потом негромкий стук.
Буквально сразу опять несильно постучали. Я по дивану и навалу на нем подобрался к дверям и спросил:
– И кто там?
– Служба безопасности. – раздался негромкий голос: – Откройте пока нас не заметили сверху.
– Нет, мужики я пас… – сказал неуверенно я. – Я даже не знаю кто вы.
Катя слыша разговор спросила громко:
– Оператор! Кто в шахте?
Сначала я думал нам и не ответят. Проигнорируют или даже сняли прямое наблюдение. Но через пару минут голос из динамиков под потолком ответил:
– Да. Это ЭсБэшники с двадцать шестого. Впустите их пока дым не рассеялся и их не заметили.
О каком дыме идет речь я понял только когда мы разгребли завал и с помощью стальных ножек газетного столика с которого предварительно сняли стекло, отжали немного двери. Даже не дым, а гарь ворвалась тонкими струйками к нам. Чьи-то руки перепачканные копотью вцепились в края дверей и стали раздвигать их. Вот один человек в черной форменной рубахе и с маской на лице проскочил к нам и немедленно отполз в сторону. За ним следующий. И последним зашел невысокий жилистый мужчина, что держал двери открытыми.
Сняв маску он вдохнул полной грудью и сказал:
– Двадцать девятый загорелся. Потушить, наверное потушили уже, но из-за дыма ни черта не видно. Благо на двадцать пятом маски захватили, а так бы точно сейчас задохнулись. И вентиляцию в шахте заблокировал контроль. Думают что это остановит тех…
Я кивнул и попросил помочь завалить вход обратно.
– Не надо. – сказал мужчина. – Спецназ уже идет вниз. Мы сейчас отдохнем и дальше вверх пойдем. Попросили в случае чего поджать их. Отвлечь.
– А переговоров не будет? – спросила пожилая, женщина что стояла у стены возле погибшего мужчины и тряслась обняв себя за плечи.
Охранник посмотрел на нее и сказал:
– Они если вы не заметили не идут на переговоры. Они планомерно уничтожают всех до кого просто добраться. Вам повезло что с вами Альберт… – Я удивился что этот человек знает мое имя хотя я лично даже его лица не помнил. Отвечая на мое удивление охранник сказал: – Видали по трансляции из контроля. Ты молодец. И не забивай голову. Тот парень был уже обречен. А ты спас вон сколько человек. Кстати, если чувствуешь в себе силы… Пойдем с нами. Мы все знаем, как ты стреляешь. Может еще кому жизнь спасти сможешь.
Я не сразу решился. Катя молчала и я понимал ее молчание. Она ни за что бы не отпустила бы меня сама. Но тут было дело, когда каждый решает сам для себя. Что бы потом нельзя было самому себе сказать что струсил.
Поглядев на остальных собравшихся и на ребят, что стащив маски тяжело дышали сидя на полу и облокотившись на стены, я просто кивнул. Заметив мой кивок охранник кивнул в ответ и без лишних слов дал мне запасной пистолет.
– Пару обойм бы. – совершенно автоматически попросил я, как обычно просил при получении оружия в тире.
– Нету. Патронов вон тебе Сеня насыплет, а обойм нет.
Принимая горсти патронов у парня с редким для меня именем я боялся даже посмотреть на Катю, которая стояла недалеко и не знала куда деть руки. Она словно мучилась неразрешимым для себя вопросом. Когда она обратилась к охранникам я подумал что из всего что она могла сделать это была самая неразумная идея.
– Я тоже умею стрелять. – призналась она. Охранник бывший старшим даже не повернулся к ней. Она повторила и сказала: – Я хочу пойти с вами.
– Девушка. Это не тир. Мы загонщики. Мы не должны дать им возможность повернуть или отступить, когда начнет зажимать их спецназ.
– Я офицер службы контроля.
– Хоть военно-космических сил… – спокойно сказал охранник и добавил: – Я внизу уже насмотрелся на девчонок убитых. Вон Сеня весь праздничный ужин на пол там вылил.