Я быстро распечатала письмо-обращение и, пробежав по нему глазами, Артем подписал и поставил печать комендатуры.
– Придет Серебряный, отдай ему, пусть размножит и пошлет вестового по управам.
– Хорошо. – Сказала я, кладя листок на видное место у себя на столе.
Работа в комендатуре кроме всего прочего была еще и абсолютно не нормированной. Могли и в выходной день позвонить в гостиницу и вызвать меня оформлять срочные бумаги, будто сами безрукие. Но я не роптала. Все равно в гостинице нечем было заняться. В ресторане разве что целый день просидеть проболтать с новыми знакомыми. Да и вечера, которые раньше я могла проводить, посвящая себе, теперь остались в прошлом. Часов до десяти в комендатуре буквально бурлила жизнь и окончательно затихала, дай бог, к полуночи. Это сумасшествие, однако, нисколько не раздражало. Наоборот я себя чувствовала в центре событий и мне все было интересно. Особенно я напрягалась, когда поздними вечерами к Артему заглядывала эта странная парочка – Альберт и Екатерина. Каждый разговор их с моим начальником был тайной за семью печатями. Никаких записей и бумажек, никаких посторонних лиц. Только Артем, я, они, и почти всегда Петр. А уж, какие там разговоры разговаривались. Это вообще песня. К примеру, в один из вечеров, через неделю после отъезда Василия, когда у меня жутко болел живот в преддверии месячных, и я не знала, как пораньше отпросится у Артема поболеть домой, появились они, и даже живот мой забыл обо всем…
– Конверторы установлены, отлажены, и вполне можно на них переводить город, снимая нагрузку с ГЭС. – Сказала без особых церемоний Екатерина, присаживаясь на стул у моего стола. Альберт и Петр сели на стулья у стола Артема и просто молча смотрели на Екатерину. А она продолжала: – Синтез машина уже Альбертом проверена, опробована по таблице… нужно сырье и мы начнем. Ну и конечно нужна легенда для производства. А лучше несколько. Не будете же вы все группы одной маркой толкать.
– Катя, – устало отмахнулся, вымотанный за день Артем, – вы о таких мелочах говорите? Да народу все равно, какая марка лишь бы съедобно было. Его пока только накормить надо, а уж мы хозяйство к осени поднимем. Вы разве не знаете что в городе катастрофическая нехватка продуктов. Голода нет, но все к этому идет.
– У нас задачи снабжения вашей армии. – Напомнила Екатерина. – Ваше население меня меньше всего волнует.
– Катюш. – Укоризненно обратился к ней Альберт. – Не надо так.
– Я говорю так как есть. – Сказала она, пожимая худенькими плечиками. – Что бы не было потом недоразумений. Глядящие оплатят каждый мегавольт потраченный на синтез. Цена вам известна, Артем.
Тот покивал такой меркантильности и сказал:
– Но это не значит, что мы бросим наших граждан на голодную смерть. Значит, мы оплатим.
– Отлично, – кивнула Екатерина и сказала уже смягчившись: – Если вы вправе перезаключать договор, мы можем отдельно обговорить с вами условия поставки для гражданского населения. Мы даже могли бы обговорить особую цену.
– Я не в праве пересматривать условия договора. – Сказал Артем.
Екатерина просто пожала плечиками и замолчала. Зато Альберт начал говорить:
– Я посмотрел персонал, который вы выделили. Ничего так, ребята толковые. Есть пара болтунов, конечно, но думаю, ваши службы контроля объяснят им прейскурант за разглашение? – Артем кивнул и Альберт продолжил: – В остальном, меня лично все устраивает. И место приятное для работы, и условия проживания персонала приемлемые. У моей жены есть личное мнение по этому вопросу, но меня, повторяю, устраивает все. Вы четко до последней буквы выполняете контракт. Я отмечу это в разговоре с вашим руководством.
– Спасибо. – Сказал Артем, которому, кажется, было до лампочки, что там отметит Альберт.
Он выжидательно посмотрел на Катерину и та сказала:
– Да нет у меня таких уж особых претензий. Просто грязно. Простите, но ведь пыль, грязь… свинарник по большому счету. Хотя если сравнивать с гостиницей, в которую вы нас поселили, то конечно ад и рай. Земля и небо, вам так понятнее будет. Есть ли возможность нас поселить в более приемлемые условия?
Артем задумался и сказал:
– Город довольно прилично пострадал от виброударов в прошлом. Найти в нем нетронутое здание проблемно. Но я думаю смогу, что-нибудь придумать для вас. Вам здесь почти месяц провести придется, так что я постараюсь и сделаю все возможное.
Когда они ушли, я с негодованием спросила:
– Это она гостиницу свинарником называет? Да она вообще офигела…
Артем откинулся в кресле и скал мне с усмешкой:
– Ну, у них просто другие критерии чистоты. Их надо понять.
– Что у них на севере ихнем и фекалии лучше пахнут? – Сказала я немного по-другому, но цитировать не берусь.
– Прекрати так говорить. Ты меня пугаешь. – Сказал, смеясь Артем, и ответил: – У этих северян все может быть.
– А чем они такие особенные? Совсем с крайнего севера? На всю голову отмороженные? – не унималась я.
Артем улыбался, разглядывая мое негодующее лицо. Ну, а чего они? Они действительно свинарников не видели, раз такое о гостинице говорят.
– Нет. Альберт вообще нормальный парень. А вот жена у него да, стерва еще та. Но она тоже не просто так привередничает. Она никогда за рамки договора не заходит. Но что в договоре описано будьте добры вынуть и положить.
– В каком договоре? – Спросила я.
– В договоре взаимопомощи. – Коротко ответил Артем, не распространяясь дальше. Когда же я спросила, о чем этот договор он поглядел мне в глаза и спросил серьезно: – Ты тоже хочешь ходить с охраной, которая будет обязана тебе голову проломить при попытке захвата тебя противником?
– Нет. – Замотала я драгоценной головой.
– Ну, тогда и не спрашивай лишнее. – Сказал он с улыбкой, и я даже обидеться на него не решилась.
В тот вечер во всей комендатуре так поздно работали только кабинеты третьего этажа. Все социальщики со второго и правопорядок с первого давно свалили, и на тех этажах даже охрана не стояла. Только на первом у входа дежурили солдаты. Я чтобы немного размяться спустилась в темноту второго этажа и закурила там. Походила взад вперед и заметила, как сверху вместе с двумя телохранителями спускается Петр. Он, к моей досаде, увидел меня и подошел. Охрана отстала. В который раз он спросил, нужна ли мне его помощь. В который раз я сухо ответила, что нет, не нужна. Тогда он сказал серьезно:
– Саша, пожалуйста…
– Что? – Спросила я, не дождавшись продолжения.
– Дай мне хоть чем-нибудь тебе помочь. Ты же не понимаешь, как это тошно каждый день видеть свой собственный позор. И не иметь возможности хоть как-то сгладить его.
Я только губы пождала и старалась не смотреть на него. Он обреченно вздохнул и собирался выйти на лестницу к охране, когда я его пожалела и сказала:
– Прекрати, Петь. Правда. Ну, что было, то было. Я не могу сказать, что простила тебя. Но и ненависти нет такой уж сильной. – Он повернулся ко мне и подошел. Глядя ему в грудь, я сказала: – Я бы конечно тебя убила тогда, но сейчас не знаю. Думаю, не смогла бы. Так что не надо… помощи вот так предлагать не надо. Если мне что-то будет нужно мне или Артем сделает или Серебряный. А когда ты предлагаешь, я чувствую себя просто ущербной. И я тебе еще боюсь. Не надо. Хорошо? Я понимаю, что нам деваться друг от друга некуда, но давай, как бы не замечать друг друга? Хорошо? Не жалей меня. Просто думай, что это вы делали не со мной, а с другой. Хорошо? А то у меня никогда ничего так не заживет. Я тоже постараюсь думать, что это не ты там в лесу был с дружками… Зря ты вообще тогда мне сказал. Я бы может и не вспомнила… Так что не надо.
Он неуверенно кивнул и так же ничего, не говоря, вышел. А я еще минут десять стояла, думала ему правда так стыдно или это просто такой выпендреж. Ведь не боялся же он, в самом деле, что я его выдам. Не тот человек. Я уже слишком много знала о нем. И как он, с маленьким отрядом потерявшись от основных сил Василия, продолжал подрывать поезда, я тоже знала. Он не просто так офицером стал. И как он уже с большими силами перехватывал колонны шрамов, я была в курсе из рассказов Артема. И капитанские ромбики на погонах он по праву носил. А если удовлетворят все представления к наградам его… он разогнуться под медалями и орденами не сможет. И как-то это все не вязалось у меня с тем, что они там со мной творили. Вот расскажи мне кто-нибудь, я бы не поверила. Герои не бывают подонками. И не поверите, мне хотелось верить в лучшее. Что он раскаялся. Что он, правда, чувствует себя виноватым передо мной! Что он искренен в своем желании помочь! Но вспоминались взорванные машины колонны, разорванные тела детей, мой побег от этого ужаса и попадание в другой… еще более кошмарный и унизительный. И просыпалась лютая злоба. Просыпалось желание мстить и потом жило какое-то время во мне. Но снова подходил ко мне Петр, и я краснела, терялась, и не знала куда забиться, толи от ужаса, толи от позора. Так что мое предложение ему было ЧЕСТНЫМ для нас обоих. Я не хотела выдавать его, но и помощи его бы не приняла больше.