— Итак, женщина. Во что она была одета?
— Не знаю. Я не рассмотрела. В комнате был полумрак.
— Но ведь вы утверждаете, что поднялись туда утром. В комнатах на третьем этаже нет штор, и поэтому везде должно было быть светло.
— Я не обманываю. Рассмотреть можно было лишь лицо, — Женя прикрыла глаза, словно пыталась не упустить ускользавший из памяти образ. Плечи ее мелко задрожали. — Напряжение было слишком сильным. Вероятно, я потеряла сознание, а очнулась уже у себя в комнате.
Шердаков повертел в пальцах сигарету, убедился, что она потухла, и щелчком отбросил ее в мусорную корзину.
— Предположим, кто-то намеревался разыграть эффектный спектакль. Уже были готовы необходимые декорации, занавешены окна, словом, создана мистическая, нереальная атмосфера. Человек, принявший образ призрака, ждет. Тут появляетесь вы и лишаетесь чувств. Но вас, не потревожив, снесли назад в вашу комнату, это означает, что представление предназначалось не для вас. Но для кого в таком случае? Может быть, для Можаева или Дворского? — Шердаков достал новую сигарету, не спеша закурил ее и откинулся на спинку кресла. — Вы принимаете мою версию?
Холмов поднял голову и убедился, что вопрос обращен именно к нему.
— Да, вполне возможно, так все и было.
Капитан улыбнулся с немалой долей самодовольства.
— И еще, — Женя нерешительно перевела взгляд с одного мужчины на другого. — Я уже говорила Александру. Та женщина… она очень похожа на Марту Дворскую.
От неожиданности Шердаков выронил сигарету, затем встал, стряхнул пепел с брюк и стремительно прошелся взад-вперед по комнате.
— Ну, конечно! Марта Дворская… Я должен был сразу подумать об этом. Она не любила своего мужа. Вспомните, она сама не раз говорила об этом. Но убить, убить… Могла ли Марта Дворская убить его? — Шердаков замер. — Что я такое говорю?! Ведь у нее же алиби. Я сам могу его подтвердить. Она ни на минуту не выходила из столовой, до тех пор, пока не был обнаружен труп.
— Но именно Марта Дворская его и обнаружила, — напомнил Холмов.
— Да, конечно. Но не забывайте: вместе с горничной. Вместе с горничной! — капитан снова уселся в кресло. — Нет-нет, она не убийца. Для меня это совершенно очевидно. К тому же у нее просто не хватило бы сил поднять вашу супругу, тем более перенести ее вниз. Прошу прощения, но эта работа женщине не по плечу.
Холмов посмотрел на Женю — щеки ее пылали от смущения — и бросил на капитана сердитый взгляд.
Шердаков почувствовал себя неуютно.
— Мне кажется, что в помещении немного душно, — пробормотал он. — Не открыть ли окно?
— Не стоит, — возразил Холмов.
— Тогда, пожалуй, я затушу сигарету, она что-то дымит, — капитан стал искать пепельницу и обнаружил ее на столе под грудой бумаг.
— Итак, — в кресло вернулся по-прежнему невозмутимый Шердаков, — нам надо найти какое-то объяснение сходству хозяйки и привидения. А если предположить, что кто-то стремится бросить тень подозрения на Марту Дворскую? С этой целью он изготавливает маску…
— Поляков! Черт побери! Такое по силам только профессиональному художнику! — воскликнул Холмов. — Вот почему он так нервничал, когда речь заходила о его картине. Конечно же, Поляков! Он просто не мог знать, что у Марты Дворской на момент убийства окажется алиби.
Глава VII
Прогулка по лесу
Холмов очень удивился, увидев Каролину недалеко от дома. Она сидела одна прямо на траве и с грустью смотрела на лес. На ней было длинное, до пят, платье в яркую клетку и короткое красное пальтецо. Волосы ее были аккуратно собраны в хвостик и прихвачены на затылке необычной заколкой с крошечным веселым медвежонком.
— Доброе утро, Каролина, — поздоровался Холмов и присел рядом. — Не возражаешь против моего общества?
Каролина рассмеялась.
— Нет, нисколько. Но здесь довольно холодно. Я уже собиралась уходить.
— Тогда, может быть, вместе погуляем по лесу? Если, конечно, твое предложение все еще в силе.
— Спасибо, с удовольствием. — Каролина вскочила и ловко оправила платье. — Мне в лесу очень нравится. Но одной гулять скучно.
«Страшно, — подумал Холмов и встал. — Она хотела сказать „страшно“, но постеснялась».
— Ты уже позавтракала?
— Да, конечно. Мама накормила меня, а потом опять занялась своими делами. У нее всегда много дел. На меня у нее никогда не хватает времени.
— А Эмма Иннокентьевна?
— О, я рада, что ускользнула от нее, когда она направилась в столовую. Она опекала меня весь день. Очевидно, боялась, что я буду сильно переживать из-за того, что случилось.