— Я слушаю, — прошептал он, глядя на Холмова.
— Нет Дениса Полякова, — ответил сыщик.
Шердаков кивнул.
— Я знал это.
Глава XIII
Пропала Каролина
Шердаков кивнул вошедшему к нему в комнату Холмову и, не вынимая изо рта сигареты, пробурчал:
— Спасибо, что нашли хотя бы минутку и заглянули ко мне. С вашей-то занятостью… Я очень, очень рад! Присаживайтесь, пожалуйста. Рассказывайте.
Холмов сел на стул и невозмутимо улыбнулся.
— Как вы себя чувствуете, капитан?
— Как видите, сижу в кресле, курю сигареты, думаю. Есть, знаете ли, время обо всем подумать. Кстати, который сейчас час? Почти полдень? Так-так. Немного беспокоит слабость, но ничего страшного. Что у вас? Удалось что-нибудь раскопать?
— Да, кое-что удалось. Жаль, не осталось следов вне дома — дождь не прекращался всю ночь. Но теперь и это уже не имеет существенного значения — убийца у нас в руках.
— Вы действительно так думаете? — всем своим видом Шердаков выражал сомнение. — Разве он не убежал? Конечно, поймать его — дело времени…
— Бежал Поляков, а не убийца, — резко возразил Холмов. — И не совсем тем способом, каким вы себе представляете.
Шердаков приподнял бровь.
— Что ж, весьма любопытное заявление. Весьма. Я бы даже сказал, в некоторой степени неожиданное. Но не кажется ли вам, что оно требует определенного обоснования?
— Я готов его дать, — спокойно ответил Холмов.
— Да уж, будьте любезны.
— Прежде всего, у Полякова нет мотива.
— На первый взгляд его нет ни у кого из проживающих в этом доме. Но только на первый взгляд. Заметьте это!
— Вы правы. И именно поэтому вызывает интерес то обстоятельство, что Полякова минувшей ночью пытались убить!
— Полякова?!
— Вы не ослышались. Именно он, а не вы или я, должен был стать следующей жертвой!
Шердаков сквозь облако сигаретного дыма внимательно посмотрел на своего собеседника.
— И все-таки я не совсем понимаю…
— Как вы полагаете, капитан, что произошло в комнате Полякова после того, как погас свет? — спросил Холмов.
Шердаков положил сигарету в пепельницу, на секунду-другую задумался и вдруг лукаво усмехнулся.
— Определенные соображения на этот счет у меня, конечно же, есть. Но прежде… Прежде я бы хотел выслушать вашу версию, мой друг.
Холмов улыбнулся краешком губ.
— Хорошо, капитан. В таком случае начнем со вчерашнего обеда. Вспомните, как вел себя Поляков. Он нервничал. И едва совладал с собой, когда вы упомянули о том, что он чаще других поднимался на третий этаж! Вполне естественно, что мы оба обратили на это внимание. Действительно, его поведение говорило о многом! Зачем он туда ходил? Вот какой вопрос мы должны были перед собой поставить. Ответ, как ни странно, лежит на поверхности, и просто удивительно, что мы не сразу нашли его. Поляков писал там свою картину!
Ну и ради Бога, скажете вы. Писал себе и писал. Этаж-то ведь пустой. В конце концов, Поляков — художник. Может быть, он стремился проникнуться духом старого дома, древней легенды?
Но тогда почему Поляков нервничал, едва только речь заходила о его картине? И почему впоследствии он ее уничтожил? Может быть, потому, что на картине был изображен жуткий образ женщины-призрака? Вероятно, и поэтому тоже. Но это не было, да и не могло быть основной причиной.
Холмов замолчал, достал из кармана сигареты и закурил.
— Вчера вечером в разговоре с кухаркой я выяснил, что о привидении всерьез заговорили лишь в последнее время, когда постояльцы стали слышать по ночам чьи-то шаги. Кстати, Поляков появился здесь немногим более двух недель назад.
— И вы подозреваете, что шаги принадлежали именно ему? — спросил Шердаков.
— Да. Этим объясняется и нервозность Полякова, и то, что никто не видел картины в его комнате. Только Женя однажды забрела на пустой этаж. Вероятно, Поляков писал свою картину по ночам и всеми силами хотел скрыть ее от других постояльцев, чтобы не вызвать пересудов обывателей о его умственном состоянии. Ведь, насколько я понимаю, то, что он изобразил на картине, было действительно ужасно и у нормального человека могло вызвать неприятие, даже отвращение. Ведь моя жена, случайно обнаружив картину, потеряла сознание. И именно Поляков отнес ее в нашу комнату, а картину спрятал.
Шердаков задумчиво почесал переносицу.
— А теперь я хочу спросить вас, капитан: почему Можаев в ту ночь поднялся на третий этаж? — произнес Холмов с непривычной для него настойчивостью.
— Вероятно, полковник условился с убийцей о встрече, или его просто привлекли чьи-то шаги… Шаги Полякова? — Шердаков привстал, чуть не уронив сигарету. — Не значит ли это, что Поляков находился на пустом этаже в момент убийства?! Вот откуда его панический страх! Вот почему он уничтожил картину!