Теперь дёрнулась Лая. Вот ей я не стал мешать высказаться, не стал давить сильнее, чем до этого.
— Вас послушать, так вы пришли нас осчастливить!
— Я пришёл восстановить справедливость. Вы можете воспринимать это, как наказание и потерю десяти лет жизни, я же предлагаю увидеть в этом шанс.
Агиш тут же заметил мою оговорку:
— Десять лет? О чём ты?
Я изумился:
— Ты? Вы все здесь считаете, что у моего терпения нет границ? Вы хотите получить шанс после смерти моего благодетеля или хотите сдохнуть, раз за разом оскорбляя меня?
Лая дёрнула губами, глотая ругательство, и Агиш тут же извинился:
— Прошу прощения, старший. Десять лет, вы сказали?
— Я считаю, что отслужить десять лет в семье погибшего Пиатрия будет справедливо, — недовольный своей мягкостью, недовольный тем, что раз за разом иду на уступки этой троице, со злостью спросил. — Или проще убить вас, да и закончить с этим? Нулар мёртв, люди, выполнявшие его волю — мертвы, осталось сделать мёртвыми вас, верно?
Лая дёрнулась, снова попыталась встать, но не преуспела и хрипло, торопясь, произнесла:
— Старший, мы принимаем ваше наказание. Десять лет службы семье алхимика Пиатрия.
Я втянул в себя ещё часть силы, уравнивая давление на всех троих, позволяя Мираку дышать, даже позволяя всем троим встать, но продолжая немного давить, словно держа руки у них на плечах:
— Пишите, клянитесь в верной службе, в том, что будете беречь жизнь наследника Пиатрия и его жены как свои, что не будете замышлять против них и их дела и прочее. Мне ли вас учить, что писать, при составлении контракта, чтобы наниматель остался доволен и не боялся насчёт предательства?
Переведя взгляд на мрачно ухмыляющегося Кулака, который вспомнил о ближайшем Доме Найма, спросил:
— У тебя есть опыт контрактов? Телохранителем или наёмником?
— Э-э-э, да, старший, — удивился тот вопросу, но не замедлил с ответом.
Я, довольный, приказал:
— Проследи, подскажи, что им писать, пни их, если попытаются ловчить.
Вряд ли ему понравилось то, что я дал ему задание, но внешне его лицо так и осталось невозмутимой маской:
— Слушаюсь, старший.
И он тут же шагнул к переглядывающейся троице, со всё той же ухмылкой спросил:
— Вы не слышали пожелание старшего? Руки прочь от свитков! Сначала составим текст контракта на простой бумаге, я не собираюсь ради вас терять время в поисках новых свитков. Ты, слуга, живо бумагу нам!
Сотня вдохов, три правки от въедливого Кулака и контракты оказались заполнены. Места в них едва хватило, но хватило на весь текст клятвы, со всеми условиями и дополнениями.
Я чуть усилил давление на троицу и растянул губы в улыбке:
— Ну что, капаем кровью, вливаем духовную силу?
Снова лопнула губа, пуская струйку горячей крови по подбородку и дальше. Лая медленно кивнула и вытянула вперёд руки, намекая, что пора снимать кандалы.
Кулаки разошлись пошире, только один шагнул вперёд, сжимая в руке какой-то артефакт. Не заметил, кстати, когда он получил его от Мрачного. Меня на миг кольнул стыд. Что я там думал про себя о слабости этой троицы? Легко давить на тех, кто скован и лишён сил, став, по сути, Закалкой, тут бы любой справился, а не только Предводитель.
Но стыд тут же исчез, а я просто добавил силы в давление, едва с Агиша упал первый браслет. Ну-ка, насколько вы близки по силе к Морту, главе Кулаков?
Ни насколько. Я не надавил ещё и в половину силы, я не добавил даже духовного удара, а Лая уже охнула и посерела.
Я хмыкнул, удержал давление ещё вдох, а затем ослабил его. Спокойно напомнил:
— Заключайте контракт.
Сам же проверил запасы духа. Сегодня я только и делаю, что трачу его. Чтобы украсть печати Морта и Илимии, чтобы спасти горожан, подчинённых мастером Указов, чтобы выжить в схватке с самим мастером Указов в ранге Властелина Духа. А вот времени на то, чтобы помедитировать, чтобы восстановить запас — увы, так и не нашёл.
К счастью, боевая медитация, которую ещё в Школе Морозной Гряды нас обучили удерживать непрерывно, восстанавливает не только духовную силу и стихию, но и дух тоже, чем бы он ни был и где бы он ни хранился у меня.
Да и нужно мне здесь не так много, к тому же есть возможность схитрить.
Для начала я подчинил себе все печати, что у них нашлись, а затем рассеял, рассёк их, сделав свободными от всех старых обязательств. Затем я подчинил себе контракт, который соткался над ними за это время. Но здесь я стирать ничего не стал, напротив, наполнил до предела, а затем потратил оставшиеся силы для того, чтобы добавить второй цвет.