- Я хочу от тебя все услышать! - заявила я. - Вы же не такие, как они все. Вы же лучше. Вы же добрее! А сейчас я узнаю, что вы не лучше глядящих, которые уничтожают все, что им не нравится. Вы ничем не лучше шрамов, что вешали на столбах тех, кто больше не хотел воевать. Вы не лучше тех уродов, что надомной издевались… Они меня хотя бы не убили! Альберт тоже поднялся и сказал спокойно:
- Саша, повторяю, успокойся.
- Я не успокоюсь! - заявила я. - Из-за одного своего урода, вы хотели убить и меня и Артема и всех остальных!
- О тебе речь не шла! - Рявкнул Альберт. Снизив тон, он сказал: - Пожалуйста, Саша, что бы нам не нравилось, мы должны делать Дело. А значит, ты сейчас пойдешь к «Потоку» и поможешь Павлу.
Я с ужасом смотрела на Альберта и не узнавала его. Он стал мне противен. Вот так в одну секунду из отличного человека он превратился… даже не знаю, в кого.
- Как меня запарило ваше «делать Дело»!
Резко повернувшись, я больше ничего не говоря вышла вон, сжимая кулаки в бессильной непонятно откуда ворвавшейся в меня ненависти. Хорошо еще слезы не полились. Вернувшись в комнату управления установкой, я села в кресло и уперев локти в пульт, скрыла ладонями раскрасневшееся лицо. Если бы меня кто-нибудь тронул в тот момент, я бы такой бранью разразилась, что до конца жизни бы краснела. И эти такие же. Такие же подлые, и своей вечной отмазкой - ДЕЛОМ, готовы оправдать все. И гибели людей, и разрушенные судьбы. Они были ничуть не лучше наших идиотов. Я сидела и страдала своими откровениями, а Павел, ругаясь по телефону с техниками, требовал ускорить процесс замены фильтра. Когда он положил трубку и посмотрел на меня, то спросил осторожно:
- Что случилось?
Мне очень не хотелось срываться на старике. Но и вменяемо ответить я бы не смогла. И я просто промолчала. Он переспросил и снова не получив ответа сел в другое кресло и стал наблюдать, как меняются на большом экране показания поступающие от приборов. Наконец он удовлетворенно сказал:
- Вот, молодцы. Стоило из-за такого мне нервы мотать. Саша, запускай процедуру.
Я оторвала ладони от лица, со всей дури ударила в кнопку активации «Потока» и пошла к стенду. Мы для них всего лишь обезьяны, которых они научили кнопки жать, думала я, остервенело выполняя комбинацию и отправляя в Ничто Андрея.
Здание заметно тряхнуло. Я настороженно посмотрела на Павла, а тот только за приборами следил. Первый раз такое было на моей памяти, чтобы здание при отправке тряслось.
- Что это было? - Спросила я удивленно.
- Отдача. - Сухо сказал Павел и пояснил: - Они компенсатор не отрегулировали. Не волнуйся… радиации нет. Все нормально. Разберутся.
Странно, но страх после этого толчка немного унял мою злость от разговора с Альбертом. Я, больше никого ничего не спрашивая, прошла в контрольную комнату и, забрав сумочку, не прощаясь с замершим над пультом Альбертом, ушла вообще из терминала. Я пошла не к себе домой и даже не к Артему, которого я так хотела увидеть. Я пошла домой к Кате. Я долго звонила в дверь, даже не подумав, что та может быть спит. А она действительно спала. Открыв мне, она спросила чего я в такую рань к ней пришла, но пропустила. Пока я разувалась, вернулась в свою спальню и снова завалилась на кровать прямо в костюме, из которого так и не вылезла. Я тоже прошла туда и сев на край кровати спросила жестко:
- Ты, правда, уничтожила бы всех… если бы… если бы Андрея не поймали? Если бы не узнали что это он.
Катя, не поднимая головы от подушки, открыла глаза, и ее взгляд был абсолютно ясным. Разлепив губы, она сказала:
- Да. Наверное.
Я даже ничего не спрашивала больше, просто сидела, смотря перед собой. Какая-то странная апатия навалилась. Вот почему всегда так? Один день счастье настоящее, а второй день такой отвратительный, что все хорошее в тебе убивает.
Катя, кажется, преодолевая себя, тоже поднялась и села не далеко от меня. Тоже посмотрела на стену.
- Знаешь, как раньше было страшно? - Сказала она и пояснила: - Страшно такие решения принимать? Я ведь уже однажды отправила потоком массу людей в никуда. Наверное, так же страшно, как самой убивать. Но к этому, говорят, привыкают солдаты…
- Врут. - Перебила я уверенно: - Врут или притворяются. Убивать не страшно… Я с Серебряным говорила на эту тему. Он мне рассказывал, что просто надо преодолеть в себе барьер. Это не барьер страха. Это нечто другое. А потом преодолевать становится все проще все легче. А потом и вовсе не думаешь о том, что это живой человек, которого ты только что убил. Создается впечатление, что ты один такой уникальный. Я Серебряному верю. Он знает, о чем говорит. Катя поднялась с трудом, потянулась и пошла на кухоньку.