Дойдя до порта, Гордон отыскал Эли и привёл её к остальным. К счастью, Кайл убежал прощаться со своими друзьями по факультету, и его не пришлось спроваживать. Незачем ещё и его втягивать.
— Прежде всего, — начал Гордон, когда ребята отошли в сторону от толпы. — Я хочу сказать, что я доверяю вам всем. Милена, Райн, я начну вас учить в следующем учебном году.
— Счастье-то какое, — буркнула Милена.
— Если нас всех не убьют за лето, — добавил Райн.
— Я не собираюсь умирать, не выйдя замуж, — возмутилась Милена.
— Тогда тебе придётся жить вечно, — съязвил Кристофер и тут же напоролся на уничтожающий взгляд Милены.
— Не переживайте, — прервал их Гордон. — Проблема с исцелением биостигм для них решена. А в остальном, к счастью для нас, они думают, что мы не представляем для них угрозы. Хочу вас уверить, что они жестоко ошибаются.
— Ой, да брось! — прорвало Милену. — Кто мы по сравнению с ними? Что мы можем сделать?
— Мне год назад то же самое про биостигму говорили, — парировал Гордон. — Я что-нибудь придумаю. Важно другое: не пытайтесь действовать в одиночку. Не предпринимайте вообще никаких самостоятельных шагов против тёмных. Они думают, что мы для них не угроза, и я хочу, что бы они продолжали так думать. И ещё: держите Датсона подальше от дел иллюминатов. Пока его дочь в заложниках у тёмных, мы не можем ему полностью доверять.
— Но… это же Датсон, — удивился Райн. — Все знают, что он против тёмных! Он же не может…
— Я тоже думал, что он не может нас сдать, — разозлился Гордон. — Но когда нам нужна была его помощь, он просто стоял и смотрел! Он не может идти против тёмных, а значит, нам придётся обходиться без него.
Гордон впервые высказал вслух всё то, что терзало его всю ночь, и ему заметно полегчало.
— А вот, кстати, и он, — указала Эли на магистра Датсона, стоящего неподалёку от трапа одного из кораблей. — Это же вроде бы наш корабль?
— Да, — подтвердил Патрик.
— Всё! — Гордон решительно перекинул свой рюкзак через плечо и двинул в сторону крейсера. — Райн, Кристофер, до осени.
Все попрощались с мальчиками, и Райн с Кристофером разошлись по своим кораблям. Остальные двинули к Датсону, который поджидал их у трапа корабля.
— Я хотел попросить у вас прощения за вчерашнее, — сказал Датсон, едва ребята подошли. — Я ничего не мог сделать.
— Да не переживайте, — бросил Гордон и ступил на трап. — Без вас справимся.
Тут же на плечо мальчика легла чья-то мягкая ладонь, и, обернувшись, он заметил Эли. Он взглянул в её полные боли глаза, и ему стало не по себе. Гордон посмотрел на Датсона, но его жалкий понурый вид не только не удовлетворил Гордона, а разозлил ещё сильнее.
— Ну ладно! — Гордон чертыхнулся и, подойдя к Датсону вплотную, зашептал так, чтобы другие не слышали. — У меня нет никакой уверенности, что завтра Отец не предложит вам безопасность Изабеллы в обмен, скажем, на информацию. Или не пообещает отдать её, в обмен на наши жизни.
— Я понимаю, — шепнул Датсон. — Но я не предатель. Есть вещи, на которые я никогда не пойду. Даже если ради этого мне придётся проститься с мыслью о том, что я когда-либо увижу свою дочь. Пойми, Бишоп никогда не шутит. И если он что-то пообещал, он это сделает. Я встречался с ним трижды и знаю его.
Датсон оттянул воротник вниз и показал серьёзный шрам на ключице.
— Это он оставил мне на память, когда схватил Беллу. А как он меня отделал на побережье Сорского океана, когда я почти напал на след дочери! Ему тогда было всего-то лет пятнадцать. Твой ровесник. Вчера ему не удалось застать меня врасплох, но это не значит, что мне по силам с ним тягаться. За школьные годы я не проиграл ни одной дуэли, я дважды сражался с тёмными, но лишь один человек превосходит меня настолько, что меня в холодный пот бросает. И этого человека зовут Винсент Бишоп. У нас не было шансов, даже если бы я пренебрёг его угрозами и решил сражаться. Я знаю, что ты злишься на меня, но поверь, ты не можешь злиться на меня сильнее, чем я сам злюсь на себя.
На долгую минуту повисло молчание. Гордон пытался обуздать бурю эмоций, кипевших в его душе, и через некоторое время ему удалось успокоиться. Вздохнув, Гордон сказал:
— Хорошо, я вам верю. Мне пора.