- Так надо, – он попытался оттащить ее от себя, но девочка, стуча хвостом во все стороны, и не собиралась от него отцепляться. Вместо этого вдруг почувствовал у себя на губах ее прикосновение. Навалившись на него и вцепившись в плечи своими коготками, девушка впилась в него длительным поцелуем, царапая растрескавшиеся губы своими непривычно острыми зубками.
Поцелуй Юли был полной неожиданностью, Эдвард даже не сообразил в первые секунды, что происходит, но то, что он почувствовал дальше, было куда удивительнее. Девушка забирала из него еще не до конца растворившуюся сущность демона, вытягивая его из того, что можно называть душой Эдварда, снова ее очищая. Он попытался дернуться, разорвать контакт, но Юля вцепилась в него так крепко, как только могла, сама слабея с каждой секундой. Как для псионика, такое испытание для нее было гораздо тяжелее, чем для любого другого человека, но все же, она смогла вытащить все, до последней капли. И только после этого без сил повалилась на землю.
- Что же ты наделала? – Эдвард обнял бесчувственное тело девушки, с трудом улавливая ее едва ощущающееся сердцебиение. Юля была слишком слаба и неподготовлена для подобного, если бы он не разорвал истинное имя перевертыша, то, скорее всего, демон бы оказался крепче, но даже оставшаяся неосознанная энергия Бездны почти убила ее. Девушка только каким-то чудом еще цеплялась за жизнь, необдуманно пожертвовав собой только ради того, чтобы дать Эдварду еще один шанс, которого он и не просил.
«Самопожертвование. Как глупо». Прокомментировал демон, забавляясь всей ситуацией. «Она была вашим последним шансом, но теперь мне не придется даже стараться, чтобы превратить вас в пыль. Хотя, конечно, жаль, что она не сможет прочувствовать всю ту гамму боли, что подобрал для нее».
«Я тебя уничтожу», холодно пообещал Эдвард, подбирая оружие и поднимая потерявшую сознание девушку на руки, «за все, что ты сделал».
«И как же? Ты один, эти куклы, каких ты так усердно спасаешь, не в счет. У тебя нет ни кораблей, ни армии, чтобы хоть что-то противопоставить мне. Будешь расстреливать моих девочек, пока не кончатся патроны, да? А что потом?»
«Потом я отправлю тебя обратно в Бездну», мрачно подумал Эдвард, глядя, как в тоннель забегают все остальные. Семен буквально тащит на себе Электроника, а Мику сразу же кидается к ним, полными страха глазами глядя на неподвижную Юлю у него в руках.
- Что случилось? Мы слышали крики, твоя девушка вдруг сорвалась с места и побежала назад… – попытался объяснить Семен, подходя ближе и отпуская Электроника, тут же устало прислонившегося к стене.
- Все в порядке, – голос Эдварда холоден как лед, и этот неудачливый попаданец отступает на шаг, почувствовав перемену, – Юле сейчас просто нужен отдых и тишина, она выкарабкается. Слишком сильная, чтобы сдаться просто так, – последние слова уже больше для собственного успокоения, когда осторожно опуская девушку к стене и разгибаясь, держа пулемет в руках. Предохранитель с чуть заметным сопротивлением сдвигается под пальцем к режиму стрельбы одиночными, но Семен слишком растерян, чтобы заметить такую мелочь.
Эдварду не в первой предавать союзников, политическая арена не знает таких понятий, как честность и правдивость, там все фигуры лишь расходный материал, который можно принести в жертву в случае необходимости. Он привык смотреть в глаза таким людям за секунду до того, как выстрелить им в лицо. Пуля пробивает Семену ногу насквозь, пролетая ее на полной скорости вместе с брызгами крови, обрывками мяса и осколками кости. Несчастный тут же падает валиться назад, с секундным запозданием заходясь жутким криком боли, а его левая нога падает следом какое-то мгновение спустя, в нескольких сантиметрах
от своего хозяина.
Мику. Добрая, милая и говорливая девчонка, так усердно пытавшаяся научить его играть на гитаре, всегда внимательная и ласковая даже к такому каменному существу, каким был Эдвард. Глаза успевают только в ужасе открыться, когда ее любимый падает на рельсы шахты, а в следующую секунду ствол пулемета направлен уже на нее. Мику, может быть, ты даже сможешь понять и простить такое решение, но сейчас Эдварду придется взять на себя еще один страшный грех, причинив боль столь доброму и невинному существу. Единственная пуля срывает ей левую руку у самого плеча, отбрасывая в сторону, и безумный крик девушки, буквально парализованный болью, отдается в каждом уголке тоннеля, разрывая сердце Эдварда на части, но, как бы страшно и ужасно это ни было, другого шанса у него, может, и не останется.
Электроник последний, а потому успевает понять, что происходит. Закричав в ужасе, пытается бежать, все равно ничего другого сделать даже не может, но его медленные ковыляния вдоль стеночки для опытного стрелка как неподвижная мишень. Репульсорная пуля перебивает ему позвоночник чуть выше пояса, рвет на части внутренности и выходит из живота вместе с фонтаном крови и порядной части изорванного в клочья кишечника. Он не умирает сразу, нервная система буквально парализована болью, все что остается, так это кричать и плакать, чувствуя, как жизнь выходит из тела вместе с быстро разрастающейся красной лужей под ногами.
Всего несколько секунд. Несколько секунд болевой вспышки и предсмертной агонии умирающих, которой демон упивается, оставшиеся у Эдварда прежде, чем успеть принять последнее решение.
«Вот это шоу!» радостно взвизгивает голос у него в голове, когда он снова поднимает Юлю на руки, к счастью, не видевшей ничего из произошедшего, и спокойно идет к выходу, «только ты зря думаешь, что избавил их от страданий. Как только твоя девка умрет, я обновлю лагерь, и тогда их будущие муки станут более изощренными. А вот ты будешь страдать прямо сейчас».
Эдвард не отвечает, перешагивая через умирающего Электроника, и направляясь сразу к выходу. Ему уже никто не мешает, тоннель чист и спокоен, прежние игры демону надоели, и теперь уже хочет лично посмотреть на свою последнюю жертву, саму явившуюся в лагерь, играя в героя и на что-то надеясь. На чужом поле, против игрока, который мучал и терзал жизни смертных, когда сам Эдвард еще даже не родился, у него не было ни единого шанса. И все же, это не могло быть поводом просто встать на колени, признав свое поражение, и если умереть, то все-таки лучше стоя на ногах.
Демон даже больше не пытается лезть ему в голову, словно уже прочитав все, что необходимо, и теперь просто ждет, чтобы все закончить. Последние двое выживших в этом лагере, каких здесь и не должно быть, если считать по изначальному положению вещей. И самые интересные жертвы, как и сама эта тварь признает, с которыми развлечение, во что все равно превращают свои издевательства над реальностью, гораздо веселее, чем с остальными пионерами.
Юля едва дышит, и Эдвард понимает, что внимательно прислушивается к ее дыханию, боясь, что в какой-то момент просто не услышит еще один вздох. И грустно улыбнулся, что даже несмотря на страх перед тем, кем он является на самом деле, ни секунды не медлила, рискнув собственной жизнью только ради того, чтобы дать ему еще один шанс. Хранитель, как и многие другие, какие, оказывается, существуют в этих мирах, несущие на себе бремя более тяжкое, чем многие из отвернувшихся от людей богов, и при этом же столь хрупкое и ранимое существо.
Он оставил ее около люка, ведущего в тоннели, в последний раз погладив по волосам и попрощавшись. Может быть, у нее все-таки будет шанс выбраться из этого места, куда завел по собственной глупости и наивности. И вышел наружу уже один, держа в руках активированное оружие, ничуть не удивившись, что снаружи его уже ждут. Там, уперев привычным жестом руки в бедра, стояла Ольга Дмитриевна.
- Тристан! Что ты здесь делаешь, почему в таком виде? И что это у тебя в руках! Займись делом! Надо на кухню мешок с сахаром отнести! – заявила вожатая уже знакомым командным тоном.
- Сбрось этот облик, тебе не идет, – покачал Эдвард головой, – Мне надоело играть по правилам твоих собратьев.
- Тристан! Ты совсем обнаглел! Я сделаю из тебя порядочного пионера! – заявила вожатая, но Эдвард не стал даже дослушивать до конца ее фразу, подняв пулемет и выстрелив. Вожатая тут же разлетелась брызгами по всей поляне, не успев даже вскрикнуть.