- Утро доброе, белобрысый! – улыбаясь во весь рот и крайне довольная собой, выдала Алиса, – Тоже завтракать пришел? А что за тобой должок, помнишь? – наверное, имелось в виду ее вчерашнее обещание новой встречи по поводу «ДваЧе», но взгляд девушки быстро обнаружил татуировку на руке. Глаза почти сразу же приобрели круглую форму крайнего удивления, – Пошли к нам, расскажешь… – она даже не спрашивала, а просто взяла за локоть и потащила к одному из столиков в самом углу столовой, где было свободное место и в качестве дополнения Ульяна, лениво ковырявшая кашу со скучающим выражением лица. Других пионеров не было, наверное, опасались компании двух рыжих, производящих впечатление самого нестабильного элемента смены. Ульяна оторвалась от этого занятия только когда Эдвард с Алисой сели рядом.
- Ух ты! А откуда это у тебя! – ее глаза тоже округлились от восхищения, когда увидала татуировку на руке Эдварда, – Я себе тоже такую хочу! Круто!
- Не стоит, – серьезно сказал он в ответ, попробовав кашу, щедро брошенной в тарелку половником поварихи. На вкус примерно так же, как и на вид, есть можно, но без особых изысков. Практически то же самое, что и армейские сухпайки, разве что горячее, – Она не стоит того, – он даже не представлял, что с такой живой и активной девчонкой могут сделать в монастыре убийц, но можно не сомневаться, что тот человек, который оттуда выйдет с этой татуировкой, уже не будет этой веселой и беззаботной Ульяной.
- А что в ней такого особенного, – спросила Алиса, тоже лениво ковырявшая содержимое своей тарелки без особого удовольствия, – Я себе тоже собираюсь как-нибудь татуху поставить, но, конечно, не такую. Больно было? – интересовалась она серьезно или нет, но Эдвард протянул ей руку с предложением потрогать. Она удивилась, но все же прикоснулась к коже, очень быстро нащупав пальцами небольшие бугорки шрамов, почти незаметные на фоне рисунка. Пальчики у нее, как Эдвард не мог не отметить, были аккуратные, но почему-то с довольно твердой кожей, словно небольшие мозоли на кончиках. Алиса довольно быстро убрала руку, уже по-другому посмотрев на Эдварда, – Что это такое?
- Это называется техника шрамирования, – спокойно произнес он в ответ, – Контур рисунка сначала наносится острым лезвием на кожу, а потом в разрез вкладывают жесткий волос, чтобы не затягивался полностью. И только после этого уже наносится сама татуировка.
- Ого! – у Ульянки глаза округлились окончательно, – Жестко! Я бы… Я вот бы не кричала, если бы мне такое делали!
- На самом деле это очень больно, – сказал Эдвард, – Никакой анестезии или обезболивающего. Если будешь кричать во время процедуры, то они могут и отказаться, в лучшем случае отправив на повторное обучение, а в худшем даже и казнить могут… – задумчиво сказал Эдвард, вспоминая как ему самому раз за разом наносили эту татуировку и как верил в то, что делает сейчас, как это нужно не только ему, но и всем остальным. И только потом понял, что проговорился и сказал лишнего, заметив, как загорелись глаза у Алисы.
- Они? Кто они? – вцепилась девушка в услышанное слово, забыв даже о еде, – Это они тебя научили так драться?
- Они, – кивнул Эдвард, – Только больше на эту теме мы не разговариваем, я и так сказал больше, чем вам стоит знать…
- Нет уж, договаривай, раз начал, – Алиса тоже отступать не собиралась, почувствовав, что зацепилась за его воспоминания, и рассчитывая из него в этот раз вытянуть несколько больше, чем обычное приветствие, – ты в закрытой школе какой-то учился, что ли?
- Или секретная база? Да? – у Ульянки загорелись глаза, – Военные там, разведчики? Как в Великую Отечественную диверсантов готовили! Только теперь не с немцами, а с американцами воевать будем…
- Какие разведчики? – рассмеялся Эдвард, – Ты думаешь, разведчиков стали бы так заметно отмечать такими вещами, – он показал руку с татуировкой, – Это ведь так просто не спрячешь, а разведчик в первую очередь не должен ничем отличаться от остальных, понимаешь? Чтобы его не обнаружили! – он сделал умное лицо, а потом, воспользовавшись моментом, пока девчонка переваривала эту информацию, снова вернулся к тарелке, надеясь хотя бы сейчас закрыть разговор.
- Рассказывай, откуда татуха, – не дала ему так просто уйти Алиса, – Не, шрамирование, конечно, жестоко, но ты ведь зачем-то ее себе поставил… И еще недоговариваешь что-то… – ей действительно интересно и, к сожалению, просто так отставать от него девушка не собиралась.
- Потом как-нибудь расскажу, наедине, – вздохнул Эдвард, – сейчас не то время и не то место, чтобы рассказывать о таких вещах. И посторонних ушей вокруг слишком много, – он развел руками, показывая на пионеров вокруг. Даже Алиса со всем своим любопытством сообразила, что здесь действительно не самое подходящее место для таких разговоров, и кивнула.
- Ты все на потом обещаешь, – сказала она обвинительным тоном, – Вот и сейчас так. Помнишь еще, что обещал показать свой прием? Или уже забыл?
- Все отлично помню, – кивнул Эдвард, – Можно прямо сегодня, если ты ничем особенно не занята. Да, Ульян, ты тоже можешь… – вздохнул Эдвард, прежде чем эта реактивная девчонка вывалила на него кучу просьб тоже прийти и посмотреть, как уже собиралась, ждала только момента вставить свое слово. Ульянка просияла и снова вернулась к своей измученной каше. Снова посмотрев на Алису, Эдвард добавил, – Только такое место, где нас не могут легко заметить, я не собираюсь тут устраивать группу обучения боевым искусствам.
- Такое мы найдем, – усмехнулась Алиса, сразу же выдав себя тем, что не раз и не два посещала такие места, прячась от всего лагеря, – Давай тогда сразу после линейки, иначе нашу вожатку разорвет от того, что сразу два… три пионера не пришли, – она быстро исправилась, заметив Ульяну, увязавшуюся с ними.
- Вожатку? – Эдварда такое слово рассмешило, – Теперь, значит, ты ее так называешь? Святое Небо, надеюсь, она сама этого не услышит, а то прилетит тебе!
- Да, – добавила Ульяна, тоже потрогав руку Эдварда, пытаясь нащупать бугорки шрамов, – От Ольги Дмитриевны тебе точно влетит за такое. «Настоящий пионер не должен так выглядеть!» – она попыталась спародировать вожатую, но получилось это плохо, хотя Эдвард все равно улыбнулся. Чем бы эти две рыжие красавицы не занимались, но можно оставаться уверенным, что заскучать здесь ему явно не дадут, их словно тянет на приключения, причем на такие, что обязательно идут вразрез со всеми существующими здесь правилами. Наверное, именно на этот моменте они и подружились в лагере.
- Все равно, – отрезала Алиса, – Мы договорились. После линейки идем в лес. С нашим белобрысым! – она усмехнулась, глядя на Эдварда, а он ответил ей такой же улыбкой. Слово «белобрысый» почему-то из ее уст звучало совершенно безобидно, хотя в любой другой ситуации это был бы достаточный повод, чтобы призвать собеседника к ответу.
- Как будет угодно, – кивнул Эдвард, все же возвращаясь к своей тарелке, поскольку день предстоял тяжелый, необходимо было съесть хоть что-то, что посоветовал и девушкам, не относившимся к еде с таким пониманием. У них, кажется, параметр «вкусно» превалировал над параметром «сытно», единственное, что только кисель до конца выпили. Его вкус и консистенция, если отбросить слабый фруктовый привкус, напомнили Эдварду влагоудерживающие напитки, какие пили во время длительных переходов, но этот такими свойствами, кажется, не обладал. Закончив с киселем и отодвинув от себя пустые тарелки, он подождал, пока девушки не закончат со своими порциями, правда, по большей части размазав их содержимое по тарелкам и частично по самому подносу, и не встали из-за стола. Вместе с ними вышел из столовой, задержавшись на крыльце, и глядя на окончательно проснувшийся лагерь, снова наполненный шумом, голосами, смехом и этой непосредственной детской радостью, наивной и свободной, существующей просто потому, что нет поводов грустить, а грусть, даже если появляется, никогда не задерживается надолго.
- На линейку? – спросила Алиса, все еще стоявшая рядом, успев потерять Ульяну, умчавшуюся к своим сверстникам и уже там что-то устроившая, судя по тому, как все собрались вокруг нее, что-то живо обсуждая. Оставалось искренне надеяться, что сейчас рассказывает не об обещанном уроке и не уговаривает никого отправиться с ними за компанию.