- Заполнил? – проигнорировав последнюю фразу, спросила Алиса, в упор глядя на Эдварда и явно собираясь просверлить в нем взглядом дыру.
- Заполнил, – кивнул он, не зная, как сейчас пробиться через эту неизвестно откуда взявшуюся стену отчуждения, появившуюся между ними и теперь упорно выставляемую Алисой в ответ на каждую его фразу.
- Тогда вали отсюда, – процедила Алиса, явно пытаясь раздуть возникающий здесь конфликт и только расширить появившуюся между ними трещину. Можно было действительно уйти, оставив ситуацию так, как она есть, забыв об Алисе и ее причудах, а можно было поддаться тому тонкому голоску, что сейчас уже начинал пищать в его душе, требуя исправить допущенный промах, пока еще не слишком поздно, пока еще можно вернуть расположение этого человека. Этот лагерь будто продолжал упорно подталкивать его на опрометчивые поступки, напоминая, каково это – жить не одним лишь разумом.
Комментарий к Осознание. Глава 6. получилось несколько сумбурно, попытался описать эмоциональные метания ГГ, надеюсь, получилось хотя бы немного. И да, со стихами вопрос, в них я тоже не очень силен, но без них глава никак не складывалась
====== Осознание. Глава 7. ======
Глава 7.
Выбор есть всегда. В любой сложившейся ситуации, чтобы ни происходило, насколько ни были бы узки рамки, выбор есть все равно, так уж построена вселенная, в которой приходится существовать. Порой его очень сложно увидеть, но он все равно есть, хотя порой бывает даже слишком жесток. Большинство следует по более легкому и доступному пути, оправдываясь тем, что у них не было этого самого выбора, но они даже сами себе не признаются, что в действительно испугались выбрать второй, более страшный и тяжелый вариант из тех, что был им предложен.
Выбирать приходится даже тогда, когда этого не хочешь, когда ситуация складывается так, что сама ставит тебя на эту развилку, где пути расходятся в противоположные стороны, и встав на один из них, уже не сможешь ничего изменить и вернуться обратно, чтобы попробовать заново. Тогда и приходится решать, что же важнее, что больше значит для тебя самого, поскольку встаешь перед необратимым выбором, и принятое решение изменит твою собственную жизнь, может быть, совсем незаметно, но первый шажок в другом направлении может в итоге привести к совершенно другим результатам.
Эдварду уже приходилось и раньше стоять на таком перепутье, но каждый раз поворачивал на нужную ему дорогу без каких-либо сомнений и колебаний, твердо зная, куда и ради чего он движется. И любые жертвы в таком случае были оправданы, достаточно лишь твердо верить в необходимость таких поступков, но именно сейчас столь нужной ему уверенности не было, в душе копились лишь сомнения. Проклятая атмосфера «Совенка» уверенно подтачивала его внутренние барьеры, о какие раньше разбивались уговоры и шепот самых искушенных во лжи и обмане людей и демонов. Он действительно не понимал себя, не представляя, что же сейчас ему важнее, та твердость и принципиальность, что прежде вела его, не давая упасть, поднимаясь снова и снова, либо же та возможность стать чуть ближе к этой умильной непосредственности и радости, каким в этом пионерлагере буквально дышал каждый кустик и листок. Вдруг все это всего лишь одна большая ловушка, специально расставленная для него, где нужно сделать всего лишь один необдуманный шаг, чтобы угодить в нее. С другой же стороны, он видел во сне собственную смерть, и тогда этот мир превращается в нечто совершенно другое… Для вечных мук он слишком красив, для его представлений о рае слишком сложен. Может быть, стоит хотя бы один раз просто рискнуть, понадеявшись на лучшее?
- А что будет, если я не уйду? – спросил Эдвард, решив, что слишком затянул паузу и надо как-то развивать диалог, прежде чем девочки решат, будто перед ними аутист. К демонам в Бездну все сомнения о ловушках «Совенка», если они здесь действительно существуют, то все равно найдет их, а сейчас ему лишь хочется увидеть, как эта девушка снова улыбается.
- Тогда… – Алиса напряглась, а глаза забегали из стороны в сторону, когда судорожно собиралась с мыслями, пытаясь сообразить, как лучше всего ответить на такое заявление, но в голову, кажется, не приходило ничего достаточно толкового, чтобы ответить. Самым простым в таком случае будет устроить драку, но разносить половину музыкального клуба из одного только желания сломать Эдварду нос даже этой девушке казалось слишком радикальным решением, к тому же он уже пару раз демонстрировал, что может отбиться без особых усилий, если, конечно, вообще решится ударить девушку.
- Мику, мы вас покинем ненадолго? – прервал Алису Эдвард, оглянувшись на японку, впервые за время их знакомства не уверенную в том, что следует что-то говорить. Она только кивнула, держа ручки в кулачке на груди, а вот Ульяна прямо вся сияла, ожидая чего-то грандиозного.
Прежде чем Алиса успела возмутиться, Эдвард взял ее за руку и вытащил наружу, на широкое крыльцо музыкального клуба, закрыв дверь за своей спиной. Не слишком надежная защита от любопытных ушей, но здесь хотя бы не было никаких зрителей, да и оставалось только надеяться, что Мику, у которой, кажется, чувство такта развито гораздо больше, чем можно подумать с первого взгляда, удержит Ульяну от подслушивания.
- Ты совсем, что ли? – только и успела пискнуть Алиса, оказавшись снаружи. Такой резкий маневр сбил ее с толку, и на какой-то момент под напускным задором и бунтарством на секунду показалась совсем другая девушка, слабая и запуганная, глубоко и надежно запрятанная под напускным бунтарством, как фасад здания под маскировочными сетями. Эдвард уже успел как-то заметить эту двойственность поведения, напоминая чем-то его самого, привыкшего играть ту роль, какую хотят видеть остальные, может быть, именно поэтому эта девушка казалась ему ближе других. Всего лишь секундное понимание, но этого оказалось достаточно, чтобы прочесть во взгляде Алисы глубоко забитый страх перед людьми, словно каждую секунду ждала от них подлости и разочарования.
- Что с тобой не так? – Эдвард отступил назад, освободив ее из захвата, больше запутавшийся теперь в собственных мыслях, чем в общении с этой рыжеволосой бунтаркой. Двойная шкатулка, так, это, кажется, называют, когда секрет прячут под маской секрета, чтобы враг никогда не смог его найти, пока ему прямо не укажут пальцем. Разгадав первую загадку, он слишком радуется и гордится собой, не зная, что под этим вскрытым слоем есть еще один, куда более важный. Алиса словно загадка «Совенка» вставшая на его пути для того, чтобы отвлечь внимание от самой важной и главной. Только специально ли ее поставили перед ним, либо же это всего лишь случайный набор ситуаций, каждое решение которых и приводит к такому результату?
- Со мной все нормально, – Алиса быстро пришла в себя, потирая запястье, которое он, кажется, слишком сильно схватил, – Это ты словно с ума сошел! Бросаешься, будто маньяк какой-то!
- Если с тобой все нормально, тогда к чему такое поведение? – поинтересовался Эдвард, – Сначала пытаешься меня утопить, потом ведешь себя так, словно ничего этого не было, теперь же разговариваешь со мной так, будто я чем-то тебя оскорбил. И что самое интересно, все это происходит без всякого вмешательства с моей стороны! – он развел руками, пытаясь показать масштабность своего отрыва от всей ситуации.
- Дурак! – бросила Алиса, – Появился здесь, с первого же дня начинаешь тут командовать, выпендриваться. Славя от тебя не отлипает, Ульянка только о тебе и говорит, теперь еще Ленка! Зачем ты вообще сюда приехал?! – у нее на глазах даже слезы навернулись.
- Я об этом и не просил, – сказал Эдвард, – Только получилось так, что я здесь и сейчас, и ничего с этим поделать не могу… хватит! – он не мог смотреть, как Алиса готова была вот-вот расплакаться. Подчиняясь секундному порыву, он подошел к девушке и обнял прежде, чем успела его оттолкнуть, – Хватит! Я видеть не могу, как ты плачешь! Так что будь любезна избавить меня от сего зрелища! – девушка вдруг размякла и уткнулась ему в плечо, даже не пытаясь вырваться. Странно было вот так стоять и прижимать к себе человека, которого знал всего лишь второй день, но и отпустить ее теперь не мог, слушая, как она сопит ему в плечо, пытаясь справиться с собой и не заплакать, – Если ты еще раз скажешь, что я тут к кому-нибудь… – Эдвард замолчал, пытаясь вспомнить то, слово, каким его Алиса уже обвиняла, – Клеюсь… Клянусь честью, я сделаю что-нибудь очень плохое!