- А я что? Со мной все хорошо, – дернулась девушка, как ужаленная, – Я не употребляю, даже не волнуйтесь, – сказала это так быстро и с таким усердием закачала головой, что даже Эдвард засомневался в правдивости этих слов, но Виола Церновна, кажется, обратилась к Алисе лишь для того, чтобы сбить с толку, и вместо продолжения опроса вернулась к Эдварду, выжидающе на него глядя. Пришлось действительно снимать рубашку, открывая всем голый торс. Хорошо хоть, что контакты нейронной связи закрыты, иначе сейчас было бы слишком много лишних вопросов, но теперь проблемы возникли совсем с другой стороны.
- Тебя за это Ольга Дмитриевна вообще убьет, если увидит… – протянула Алиса, в этот момент стоявшая со спины и даже присвистнувшая от открывшегося вида. Эдвард обладал хорошо тренированным и относительно худым телом, наиболее подходящим по строению для управления тяжелыми экзоскелетами, где выдающиеся в разные стороны лишние килограммы пилота могут сильно мешать нейроконтактам, не способным послать прямой сигнал через слои жира, но многочисленные походы, заключенные дипломатические союзы и предоставляемые для них порой весьма странные требования тоже оставляли свои отпечатки. И если шрамы от ранений еще можно было убрать с помощью пластической хирургии, то некоторые оставленные знаки приходилось сохранять, порой в напоминание о том, через что прошел, а порой для того, чтобы напоминать, кто ты сам есть такой. Спину Эдварда украшала гибкая хромированная вставка, длинной почти во весь позвоночник, узкая и разделенная на несколько секций, операцию по ее вживлению пришлось перенести после того, как возникла необходимость использовать боевые костюмы на синаптической связи, и теперь под слоем гибкого металла скрывались контакты для подключения. И если по этому вопросу еще что-то можно придумать о поврежденном позвоночнике, то вот широкая шрамированная татуировка в виде сложенных крыльев дракона, закрывавшая почти всю спину, объяснению не подлежала, особенно после того, что вожатая устроила по поводу татуировки на руке. Не станет же он объяснять действительную историю ее происхождения, почему позволил себе ее наложить и почему после этого так и не стал удалять. Слишком длинный и сложный рассказ окажется, выходящий за рамки понимания этих людей и привычного им мировоззрения. На груди ничего подобного не было, только контакты нейронной связи, но эти хотя бы не видны внешне, Виола с первого взгляда могла оценить только рельефную мускулатуру, но и такая картина медсестре пришлась по нраву, судя по плотоядной улыбке.
- Какой у нас странный пионер попался, – сказала Виола, прикладывая к его груди фонендоскоп и прислушиваясь к биению его сердца, – так посмотришь, и не пионер никакой… Теперь не дыши… татуировки, мускулатура… – она внимательно посмотрела прямо ему в глаза, и вот этот уже взгляд Эдварду не понравился, Виола словно изучала его, пытаясь предугадать реакцию, – такую ведь не накачаешь в спортивном зале и со штангой. Для такого результата совсем другие методы используются, не так ли? Куда более… жестокие… Так, а теперь дыши глубоко… С сердцем у тебя тоже все в порядке, а легкими можно меха раздувать, – кивнула медсестра, продолжая разглядывать Эдварда, – Можешь одеваться… пионер… Алиса, а у тебя с сердцем как? Я не помню, слушала ли твое или нет…
- Слушали, конечно, когда сама к вам с листом обходным приходила, – поспешила заверить медсестру девушка, сама испугавшись – И сказали, что все у меня в порядке, волноваться не о чем…
- А, ну да, точно! – кивнула медсестра, – хотя, кажется, у тебя какие-то проблемы все-таки были… ладно, я потом в картотеке посмотрю. Так, красавец, с тебя на сегодня хватит осмотров, забирай свой обходной и двигайся дальше, – она протянула листок, – И смотри, не шали с пионерками! – подмигнула Алисе, от чего девушка сразу вся покраснела, – А если все-таки решишься, то сначала зайди ко мне, – продолжила давить на больное место медсестра, теперь заставляя краснеть уже самого Эдварда, – У меня найдется кое-что, что поможет вам избежать… непродуманных последствий ваших развлечений, – поразительно, что она вообще могла говорить с такой легкостью подобные вещи, учитывая даже то, что перед все же еще стоят несовершеннолетние, для которых, по идее, подобные темы должны быть запретными до достижения нужного возраста, – и ваших… первых шагов во взрослой жизни, – она хитро улыбнулась, от чего у Эдварда возникло желание провалиться под землю прямо сейчас, вместе со всем этим медпунктом. Забрав обходной лист и скупо попрощавшись, быстро вышел на улицу, обогнав даже Алису, появившуюся из дверей пару секунд спустя.
- Почему у меня такое впечатление, будто меня только что изнасиловали? – спросил он у Алисы, когда девушка закрыла дверь, не знавшей еще, то ли ей сейчас следует смеяться, то ли тоже исчезнуть, пытаясь скрыть свое смущение, – Это вообще нормально, что она сейчас говорила? – впечатление было сильное, этого он не мог не признать. Ко всему прочему медсестра этого лагеря оказалась и очень хорошим психологом, способным выбить из колеи даже выдержанного человека вроде Эдварда.
- Она что-то реально палку перегнула, – Алиса рассмеялась первой, – Ты бы свое лицо видел, стоял красный, как рак!
- Кто бы говорил, – передразнил ее Эдвард, отходя от полученных впечатлений так же быстро, как и набираясь этого эмоционального всплеска, – Наша бунтарка сама раскраснелась так, что от ее лица можно было костры разводить, – в следующую секунду ему уже пришлось закрываться от посыпавшихся на него ударов, все равно не сильных и без явного желания причинить боль, и уже не пытаясь сдерживать смех, – Все, хватит! Я пошутил про костры! – но девушка увлеклась этим занятием, пытаясь пробиться сквозь выставленный блок и продолжая лупить Эдварда почем зря со всех сторон, даже губу закусила от усердия. Это действительно было забавно, но оставаться вечно избиваемым в сегодняшние планы у него не входило, – Хватит меня бить уже! – перехватив руки девушки, попытался ее успокоить, но удержать их на весу не получилось, Алиса пыталась освободиться, дергаясь во все стороны сразу, и тогда завел их за спину, прижав девушку к себе грудью. И только потом, когда эндорфины чуть выветрились из головы, сообразил, что только что сейчас сделал, и как близко с Алисой сейчас оказались. Девушка же, прижатая к нему, в первую же секунду попыталась укусить за нос, так что едва успел одернуться, и улыбка у нее в этот момент была какая-то слишком странная. Как у Изабеллы в те немногие моменты, когда им никто не мешал и когда… Воспоминания нахлынули на него с новой силой, взрывая сознание и растворяя в своей пучине многочисленные логические преграды, что сам ставил для себя, огораживаясь от столь ломкого и странного мира, как мир эмоций, где далеко не все и далеко не сразу поддается рациональному объяснению.
- Еще будешь драться? – не без труда контролируя дыхание, спросил Эдвард, не отпуская Алису, все еще смотревшую прямо на него, глаза в глаза, будто пытаясь прочесть там что-то очень важное для нее.
- Буду! – уверенно ответила девушка, даже не делая попыток вырваться, даже наоборот, лишь крепче к нему прижалась, словно желая повалить его на землю. И на этом обычно словоохотливая Алиса замолкла, ожидая ответной реакции, надо было что-то сказать в ответ, к чему-то подвести эту неожиданную для них обоих ситуацию, но мысли Эдварда, сейчас пытавшиеся одновременно существовать как в реальности этого мира, так и в прошлом его собственного, захваченные воспоминаниями и совершенно не нужными сейчас сравнениями, постоянно путались и никак не могли выстроиться хотя бы в самую примитивную смысловую цепочку. От окончательного логического тупика их спас только прозвучавший сигнал горна, возвещавший о начале обеда и открытии столовой.
- В столовую? – спросил Эдвард, не отрываясь от Алисы, и та лишь кивнула, опять отказываясь от каких-либо попыток освободиться, что могли и самого Эдварда вывести из того состояния прострации, в котором сейчас оказался. И только звук шагов в медпункте за дверью, почему напугавших их обоих, заставил быстро расцепиться.