Поэтому наиболее подходящей адаптивной реакцией на чувство беспокойства во сне может стать осознанное и творческое отношение к ситуации. Именно беспокойство зачастую становится причиной спонтанного возникновения осознанного сновидения. Если мы приучим себя к подобной реакции, то может случится так, что любой беспокойный сон будет превращаться в осознанный.
Рассказывая о лечении ночных страхов у детей, д-р Мэри Арнольд-Форстер упоминала, что осознание часто помогало детям справиться с кошмарами. Нечто подобное встречалось и в моем личном опыте. Однажды, навещая племянницу, я подарил ей свою любимую деревянную лошадку и спросил: «Что тебе снится в последнее время?» Мадлен, которой было тогда семь лет, взволнованно рассказала мне об ужасном кошмаре. Ей снилось, как она плавала в пруду. Рядом с домом действительно был пруд, и она часто туда ходила. Однако на этот раз малышку напугала акула, поедавшая маленьких девочек! Я посочувствовал ее страху и добавил: «Но ты же знаешь, что в Колорадо вообще не водятся акулы?» «Конечно!» — ответила она. «А если ты знаешь, — продолжал я, — что там, где ты плаваешь, нет акул, то, когда снова их там увидишь, ты сразу поймешь, что спишь. Во сне акула не может причинить никакого вреда. Она кажется страшной, только когда не знаешь, что видишь сон. Но как только ты это поймешь, ты сможешь сделать все, что захочешь. Ты сможешь даже подружиться с этой акулой. Почему бы тебе не попробовать?» Мадлен очень увлеклась этой идеей и вскоре доказала это. Через неделю она позвонила мне и гордо заявила: «Ты знаешь, что я сделала? Я прокатилась на спине той акулы!» Не знаю, все ли дети способны достигнуть подобных результатов, однако этот феномен безусловно заслуживает дальнейшего изучения.
Можно ли из приведенных фактов сделать какие-нибудь полезные выводы? Мои ранние опыты позволяют положительно ответить на этот вопрос. В первый год моих исследований 36 процентов осознанных сновидений были вызваны у меня беспокойством (в первые шесть месяцев таких сновидений было 60 процентов). Во второй же год этот показатель снизился до 19 процентов. На протяжении третьего года беспокойство проявлялось в 5 процентах осознанных снов, а в течение следующих четырех лет — менее чем в одном проценте. Снижение количества и пропорции беспокойных снов я объясняю разрешением во время осознанных сновидений множества конфликтов. Особое значение этот факт приобретает в связи с тем, что в последнее время в моей жизни появилось намного больше проблем и стрессов. Если бы мне не удавалось как-нибудь разрешать стрессовые ситуации, это могло бы повлечь за собой беспокойство как во время бодрствования, так и во сне. Поэтому польза «ответственных» осознанных сновидений состоит в том, что они позволяют напрямую разобраться в конфликте, возникшем во сне, и тем самым научить более адаптивному реагированию на происходящее во сне и наяву. Я доверяю своим осознанным сновидениям и считаю это вполне убедительным аргументом. Но предположим, что это не так. Предположим, что противостояние страху и любовь к врагам — бесполезны и даже вредны. Если бы это было так, то количество моих беспокойных снов должно было бы возрастать. Если бы метод так называемой «самоинтеграции» был лишь полумерой, налагающей своеобразный бандаж на сновидение, то и тогда вряд ли можно было бы ожидать улучшения. Однако факт остается фактом: из года в год мои осознанные сновидения становились все менее и менее беспокойными. Очевидно, я делал нечто правильное.
Кое— кто может логично возразить, что я научился просто не осознавать себя во время беспокойных снов. Это безусловно натянутое предположение, оно не может объяснить всех имеющихся фактов. Во-первых, согласно классическим предположениям, во время кошмара человек должен просыпаться. Фрейд считал, что задача беспокойства во сне — будить спящего всякий раз, когда происходящее становится слишком неприятным. Из этого следует, что своих худших кошмаров он просто не увидит. Я же пытался пользоваться беспокойством как падежным толчком к осознанности. В течение последних шести лет я ни разу не просыпался от беспокойства, как это бывало раньше во время неосознанных ночных кошмаров. Все это время сильное беспокойство не будило меня ото сна, а бросало в сон, вынуждая лицом к лицу противостоять собственным страхам и разрешать всевозможные конфликты.