— Да, пожалуйста.
«Можно даже двойной», — подумала она.
Крис отработала три шестичасовые смены в супермаркете за неделю до Дня благодарения. Майк отработал две двадцатичетырехчасовые смены. У них было много времени для работы по дому, готовки, просмотра фильмов или телепередач. Они готовили по очереди, но у Майка получалось намного лучше; она узнала, что пожарные — великолепные повара. У них было время на разговоры — обычные беседы, которые ведешь, когда один из вас подметает пол в гостиной, а другой загружает стиральную машину.
— Как дела с книгой? — поинтересовался Майк, пока она складывала одежду. — Вы разве не должны над ней работать?
— Я не знаю, как быть с Джейком — это двенадцатилетний мальчик, о котором я пишу. У него трудный год — седьмой класс.
— Тогда почему бы не поработать над ним, пока я готовлю ужин. Все равно ведь моя очередь.
Они сделали так, как он предложил. Они словно остановили время. Крис не беспокоилась о сгоревшем доме, детях или о чем-то еще. Крис хорошо спала — храп Майка успокаивал, словно это было мурлыканье кошки. Она бросала его белье к своей грязной одежде. Майк мыл ее старую «хонду», когда мыл свою машину. Он приносил домой пончики утром, когда его смена заканчивалась. Она приносила мороженое после работы.
Крис отключила мозг, она отказывалась анализировать, подавляла здравый смысл. Она была просто довольна. Собака ела носки Майка, дети проливали что-то на пол, она чувствовала теплоту и могла рассчитывать на помощь. И глаза, улыбка, случайные прикосновения создавали приятную возможность близости.
Крис знала, что последние семь лет ее жизни создали кучу проблем, которые нужно решить. Она ни в коем случае не могла позволить пустить это на самотек. Ей нужно позвонить своей тетушке Фло, ей нужно наметить новые цели и направление.
Но она ждала. Не могла позволить себе расcтроить его планы, не могла заставить себя плюнуть в лицо удаче. Действительно, если реальная жизнь не станет напоминать о себе несколько недель, почему бы и не побыть счастливой?
Глава 6
Ничто не могло подготовить Крис к встрече с семьей Кавано. Познакомившись с отцом Майка, она боялась встречаться с его матерью. Перспектива встретить их всех приводила ее в ужас. Но она не могла придумать причину отказаться. Она работала до двух в День благодарения, и Майк, поскольку не работал, предложил посидеть с детьми, а потом пойти на ужин и попробовать индейку среди клана Кавано.
Действительно клан. Интересно, о чем они ее спросят? Может, спросят, спала ли она с ним? Как ей сказать «нет»? Вежливо? С негодованием? Или разочарованно? Или они спросят, как долго она пробудет у него? Что ей ответить? «Послушайте, Майк добрый и щедрый, и ему нужна моя маленькая семья, чтобы пережить свое горе, а мне — его сила и дружба, так что, пожалуйста, не вмешивайтесь»? Или: «До двадцать шестого декабря»?
— Так, значит, это Крис, — произнес Кристофер Кавано, брат Майка, почти одного с ним возраста. — Рад, что вы пришли. Вы не выглядите такой уж несчастной. Все идет хорошо после большого пожара?
— Мы работаем над этим, — ответила Крис, чувствуя слабость и нервную дрожь.
— Моя жена Стейси. Стейси, это Крис. Палмер, верно? Моего партнера зовут Палмер. Расти Палмер. Вы знаете кого-нибудь с такой фамилией в Сакраменто?
Она не знала.
Кристофер Кавано работал ортодонтом. Его жена Стейси управляла его офисом. У них было трое детей, самый старший носил брекеты. Следующим был Мэтью. Жена — Максин. Трое детей четырех, шести и восьми лет. Затем Морин — иногда они называли ее Мо — и ее неирландский, некатолический муж Клайд. Морин, медсестра, была в халате, так как больницы, подобно супермаркетам и пожарным департаментам, работали и в праздники. Она казалась уменьшенной женственной версией Майка: курчавые каштановые волосы, яркие зеленые глаза и жизнерадостная широкая улыбка, характерная для всего семейства Кавано. Затем был Томми, профессор, его жена Сью и двое маленьких детей. И наконец, Маргарет, самая младшая, двадцати шести лет, художник-график, и ее муж Рик, а также ее огромный живот, свидетельствующий о том, что скоро в семье Кавано будет еще один внук, номер одиннадцать.
Десять детей. Четырнадцать взрослых. Мэтти, будучи все время на ногах, постоянно получала нагоняй от невесток за то, что так тяжело работает. Они называли ее мамой, а собственные дети звали просто Ма. Было забавно слышать, как, например, ортодонт говорит: «Ма, слушай, Ма, у нас есть пиво к этому матчу?» А дети называли ее Ба, словно возглас удивления; ничего необычного вроде бабули или просто бабушки. Все называли своего отца и дедушку Большим Майком, а более крупного Майка конечно же — Маленьким Майком.