— Ну и ну! — дрожа, произнесла она.
— Тебе становится не по себе, когда люди творят, чего они хотят, верно?
— Если я понимаю, что они хотят этого от меня, то да.
— Нет, уверен, что не поэтому. Ты тоже этого хочешь, но до смерти испугана. То же самое было и со мной в течение десяти лет. Я хотел семью, но боялся, что вновь ее потеряю. После почти десяти лет ты решаешь либо играть в открытую, либо выйти из игры.
— Значит, ты возвращаешься в игру?
— Я? Мне не следовало так долго оставаться одному. А сейчас я не собираюсь сдаваться. Ты мой первый выбор, — сказал Майк, улыбнувшись, но не попросил ее дать каких-либо обещаний. — Ты со мной, и это уже хорошо для меня. Это похоже на пробуждение.
— Но будет ли это всегда хорошо?
— Крис, из тебя получился бы великолепный католик. Я не шучу. Ты волнуешься попусту еще больше, чем моя мать. Никогда не думал, что встречу женщину, которая может сравниться с ней по чувству вины и беспокойства.
Домик, точнее, одна комната с большим камином и небольшим чердаком, был обставлен только самым необходимым. Но пока снаружи дул ветер, здесь ярко горел огонь. Им пришлось всем вместе устроиться на ночлег в спальных мешках в центральной комнате. Чердак был неподходящим местом, чтобы оставлять детей одних: что, если они проснутся ночью и решат пройтись? А внизу, у горящего камина, оставлять их одних было бы еще опаснее.
— Почему ты мне сразу все не рассказала? — спросил он ее поздно ночью, когда дети уже спали.
— Потому что это шокирует, — ответила она. — Люди не могут понять всего этого. Я рассказала некоторым друзьям, которых встретила после ухода Стива, всю историю. Первое, что они не поняли, — это почему я не подала на него в суд, не засадила его за решетку. Все думают, что можно без труда это сделать. Нельзя. Он потерял нашу общую собственность — доказать, что он специально это сделал или украл, было невозможно. Далее, они удивились: почему я сразу не позвонила богатой тетушке и не сказала: «Вышли мне денег, ты можешь себе это позволить». Очень скоро они начинали как-то странно на меня смотреть, словно я все придумала. Я чувствовала себя некомфортно, словно была мошенницей, и перестала рассказывать людям правду, став настоящей обманщицей. У меня было несколько знакомых, но все меньше и меньше настоящих друзей. С настоящими друзьями делишься самым сокровенным. А в историю моей жизни верилось все труднее и труднее.
— Но ты решила позвонить тете Фло. После публикации в газетах, — напомнил Майк.
— Я хотела позвонить ей из-за твоей семьи. И у меня когда-то была семья — совсем не такая, как твоя, но крепкая, дружная, любящая семья. Когда-то Фло и я были очень дороги друг другу, и какой-то степени мы были как сестры. В моей жизни было много друзей из школы и колледжа, но с некоторыми я потеряла связь, выйдя замуж за Стива и переехав, а с остальными — после развода, потому что мне было стыдно от того, какой глупой я была. Когда все уладится, я, может быть, снова свяжусь с некоторыми из них.
Но сначала мне нужно решить все с Фло. До смерти родителей мы не ссорились, а потом она взяла на себя роль родителей. Она стала говорить мне, что делать, что чувствовать, считая, будто несет за меня ответственность. Может быть, наполовину причиной того, что я вышла за Стива, было как раз то, что Фло велела мне не делать этого.
Но я совсем не такая, как ты. Я не боюсь желаний, мне страшно захотеть не тех вещей. Мне не хватает решимости, я еще неопытна.
— Тебе не хватает уверенности. Это появится со временем.
— Майк, речь идет не о каких-то пустяках. Речь идет о жизни, о будущем. Моем. Детей.
— Нашем.
— Перестань, — сказала Крис.
— Можно по-разному причинить себе боль, Крис. Можно причинить себе боль, сделав неправильный выбор и полюбив негодяя, который хочет лишь использовать тебя. Или же не любить того, кто был бы для тебя хорош.
Любить или не любить — вот, кажется, над чем у нее не было контроля, подумалось Крис. Она должна попытаться контролировать свою жизнь.
— Я не слишком беспокоюсь о том, что со мной будет, — сказала она Майку, — потому что не собираюсь торопиться. Но я возненавижу себя, если каким-то образом причиню боль тебе… и им.
Она взглянула на детей.
— Первое, что я заметил, Крис, — это то, что ты хорошо заботишься о них. Ты хорошая мать. Для меня этого достаточно. Я думаю, — произнес он, поцеловав ее в нос, — что тебе можно доверить человеческую жизнь. Я не беспокоюсь о том, что ты со мной сделаешь.