— Госпожа давайте я сбегаю, — снова предложила Молли. Такая искренняя забота и беспокойство за свою хозяйку, честно признаться, тронула.
— Нет, мне надо самой всё осмотреть, — возразила, медленно спускаясь по ступеням, нога уже не так болела, но стоило сделать неловкий шаг, как боль усиливалась, — тебя и слушать не будут, сама понимаешь.
Девушка, лишь тяжело вздохнув, перехватила в руках мешок с нашим товаром, проследовала за мной. Выйдя на улицу, я на миг замерла, любуясь яркой зеленью сада, стоящими у входа некогда красивыми вазонами, которые сейчас оплёл плющ. Деревья, кусты давно считали себя здесь хозяевами, поглотив сад, не оставив ни единого пустого места.
Птицы, чувствуя себя в безопасности, в таких-то зарослях, с раннего утра горланили песни, насекомые планировали у самого лица, будто пытаясь разглядеть и запомнить нарушителя их спокойствия.
— Нам кажется сюда, — махнула рукой в сторону узкой тропинки, петляющей между высоких деревьев, удивляясь, как ночью Эмма и Молли смогли её разглядеть и не заблудится в этих джунглях.
— Госпожа, давайте я первой пойду.
— Молли, какая разница, — отмахнулась от предложения девушки, смело пробираясь сквозь заросли, я всё же приметив валяющую ветку у тропинки, толщиной с руку Молли, подняла её, угрожающе продолжив, — если что, буду отбиваться.
— Хорошо, госпожа, — сиплым голосом согласилась со мной Молли, отстав от меня на два шага, кажется, я её пугаю. Оно и понятно, сомневаюсь, что прошлая Эмма так себя вела, но притворятся нежным избалованным цветочком я точно не буду, не те условия, хотя могу.
— Гляди-ка, а здесь ходят, — пробормотала я, заметив притоптанную кем-то ромашку, — и совсем недавно кто-то гулял.
— Может вернёмся?
— И будем сидеть в особняке, пока не помрём от голода, — прервала Молли, удобней перехватив ветку, добавила, — нам нужны продукты, а ещё кто-нибудь из мужчин, чтобы помогли разобрать завал, застеклили окна, отремонтировали нагреватель и двери.
— Тогда я старосту приглашу в особняк.
— Думается мне, что добираться он будет очень долго, — насмешливо бросила, обруливая торчащую ветку, Молли благоразумно промолчала, продолжая идти за мной.
Тропинка вела нас вглубь леса, и с каждым шагом я понимала, что она точно не выведет нас к деревне, но упрямо продолжила идти. Ведь куда-то же она приведёт и надо узнать куда, судя по всему, по ней часто до особняка прогуливаются. Я осознавала, что веду себя слишком беспечно, что две девушки, гуляющие по лесу, лакомая добыча и для животных, и для грабителей, да что говорить и жители деревни легко могли по голове стукнуть и прикопать в лесочке. Но на меня вдруг напала странная отрешённость, смелость и безрассудство, такой я была в молодости. Бесстрашно прыгала с тарзанки, пролазила в узкие щели пещеры, возвращалась с бара по ночному городу в одиночестве.
Это после… с годами, с опытом прожитых лет я стала смотреть на мир другими глазами. Всё больше сидела дома с книжкой или вязанием, предпочитая спокойный и безопасный отдых.
— Госпожа, подождите, — окликнула меня Молли, прервав воспоминания, — вы так быстро пошли.
— Задумалась, — ответила к девушке, краем уха услышав за деревом шорох, резко обернулась, от испуга и неожиданности рыкнула, — вот вы-то мне и нужны.
— Мы? — удивлённо воскликнули мужчины, успевшие, лишь приступить нам путь, они с вытаращенными глазами смотрели на меня, замерев в ожидании.
— Конечно, нам нужна помощь в особняке, а без сильных мужских рук нам не справится, — уверенно заявила, с трудом переборов дикое желание сбежать от четырёх бородатых мужиков, разбойничьего вида.
— Так, вы хозяйка особняка Керин, — воскликнул один из них, отмирая, — а мы ночью свет видели в нём.
— Да, Эмма Барлоу, — с облегчением выдохнула, интуитивно почувствовав, что убивать и грабить нас не будут, — вот ночью прибыли с Молли, а там разруха и грязь. И никого нет, чтобы помогли…
— Там жить страшно, говорят, ведьма там обитала, — вдруг тихо произнёс самый молодой из них, с реденькой бородёнкой.
— Не болтай! — рявкнул на него, тот что постарше, снова обращаясь ко мне, — так чем помочь?
— Ох… там столько всего, но сначала проводите, пожалуйста, до деревни, — пролепетала я, несколько раз моргнув, надеясь, что удалось прикинуться бедной овечкой, я принялась жаловаться, — понимаете родителей у меня нет, а дед всё состояние графства проиграл. И всё что осталось у меня, это особняк и одежда. Да пара медяшек… надо бы продуктов хоть немного раздобыть, а то с вечера, кроме диких яблок ничего не ели.
— Хм… графиня, — прокашлявшись проговорил старший.