Лишь через месяц Панарада обмолвилась Сафрону:
— Знаешь, сахиб, я прицепила твой, вернее Акима, подарок. Знаешь, как его оценил мастер-ювелир?
Сафрон лишь скривился, выражая полное незнание.
— Около сотни монет! Золотых! Разве можно дарить такие подарки незнакомым людям, особенно женщинам другого мужчины?
— Он мой лучший друг, Пана! К тому же уверен, что он даже не подозревал о его стоимости. Говорит, что достался почти даром. А Аким не такой, чтобы разбрасываться деньгами. Копит на обратную дорогу и для начала новой жизни у себя на Дону.
— Это очень удивительно, мой сахиб! — всё же молвила она и опустила голову, всматриваясь в драгоценность. — Я и не думала, что когда-нибудь и у меня будет такое, что и другие носят. Нам такое не положено носить.
— Я просил тебя даже не вспоминать о твоём прежнем положении, и уж не говорить вслух, С этим давно покончено! У тебя, надеюсь, уже ничего не осталось от твоей прежней жизни.
Она потемнела лицом и промолчала, озабоченная и встревоженная.
Вскоре Сафрон случайно увидел, как у калитки его двора стоит Хаттон и что-то говорит Панараде. Та порывается уйти, а англичанин пытается удержать её. Сафрон поспешил подойти, скрываясь от внезапного взгляда их двоих.
Панарада первая увидела Сафрона и вскрикнула. Хаттон обернулся и побледнел. Сафрон же быстро приблизился и проговорил сдавленным голосом:
— Какого черта ты тут ошиваешься, Хаттон? Захотел схлопотать по зубам? Ну-ка убирайся отсюда и больше не появляйся ближе квартала! Вон! Прибью!
Хаттон что-то пробормотал невнятное и поспешил уйти, а Панарада с облегчением вздохнула и виновато уставилась на Сафрона. Слова застряли у неё в горле.
— Что ему надо было, Пана? — спросил Сафрон, войдя во двор.
— Мой сахиб, я никак не могла закрыть калитку! Он ногу подставил! И всё уговаривал бросить тебя и перейти к нему жить! Какой наглец! Хорошо, что ты появился. Я сильно испугалась!
— Больше он не появится, моя Пана, — зло ответил Сафрон, но ревность обрушилась на него с новой силой и он вспылил: — А ты не давала ему повода такие предложения высказывать этому проходимцу?
— Как ты мог подумать, мой сахиб! — чуть не плача ответила женщина. — Мне так стыдно и горько! Сейчас он совсем не так любезен был, как раньше. Подумала даже, что он может увести меня силой, да тут соседи стояли с осуждающими взглядами! Какой стыд?
— Ладно, Пана! Хватит верещать. Уже всё прошло. Я немного про него узнаю. Тут что-то мне кажется не так. Столько времени он не появлялся — и вдруг опять заявился. Надо узнать его намеренья. Идём в дом.
Через неделю Сафрон узнал, что Хаттон собирается уходить в Англию на самом ближайшем судне. Стало ясна его активность и торопливость. И сейчас Сафрон решил из дома не отлучаться, находясь постоянно при Панараде. Работник и сам вполне может справиться с рыбалкой.
Панарада несколько дней ходила, как в воду опущенная и не могла смотреть на Сафрона, боясь осуждения и укора.
Несколько дней спустя, занимаясь ловлей рыбы рано утром, Сафрон не заметил, как довольно большая лодка с двумя местными рыбаками или просто лодочниками, без всякого предупреждения и криков ударила в бок его лодки и та с лёгкостью перевернулась. Сафрон оказался в воде вместе с половиной улова.
Он вынырнул и, отдуваясь, пристально всматривался в людей, злорадно ухмыляющихся и явно довольных результатом. Потом, выплыв к берегу и потеряв лодку, уплывшую к устью, он вспомнил, что уже видел эту лодку и того лодочника. Ничего конкретного вспомнить больше не мог, но зародилось сомнение или предчувствие чего-то нехорошего и опасного для него.
Мрачные мысли привели его к тому, что он посчитал нужным последить за Хаттоном и поспешил к фактории. Там он ждал недолго. Тот самый лодочник появился через полчаса после него и, не медля прошёл внутрь. Значит, ему в факторию вход не возбранялся.
— Ну англиец! — пробормотал он сквозь зубы. — Погоди, уедешь ты на родину!
Сафрон поспешил в порт и вскоре узнал, что ближайшее судно может уйти в море не позднее чем через десять дней. Ждёт другое судно.
Панарада со страхом встретила Сафрона, и тот счёл нужным рассказать лишь о гибели лодки и части улова.
— Какие-то болваны зацепили меня, и я оказался в воде. Едва выбрался на берег, — пояснял он встревоженной жене. — А ты не выходи за ворота, Пана. Больше будь дома. Мне надо будет заняться новой лодкой, так что будь осторожнее. И сына из виду не выпускай.
Сам Сафрон стал больше времени сторожить у ворот фактории, стремясь подкараулить или лодочника или Хаттона. Лодочник не показывался. Сафрон посчитал, что он получил своё и больше не спешил появляться у фактории. А Хаттона он встретил через пять дней. У того был озабоченный вид, он спешил. А время было раннее, солнце только взошло, дождь прекратился ещё перед рассветом, всё было слегка затянуто лёгким туманом.
Сафрон проследил Хаттона до квартала, где жили в основном владельцы лодок, рыбаки и перевозчики грузов. Хаттон, судя по всему, не очень знал эти места и осматривался по сторонам, словно что-то искал. Казак тотчас сообразил, что он ищет ещё одного исполнителя своего коварного плана повлиять на Сафрона и добиться своего. И мысль пронзила его голову. «Надо предотвратить его встречу с исполнителем. Сейчас я его отвлеку, подлеца, нечего лезть в мои дела!»
Он ускорил шаг, обогнал Хаттона и вдруг обернулся, сделав удивлённое лицо. Сказал почти естественно:
— Ба! Мистер Хаттон! Откуда такой господин оказался в таком месте? Я вас приветствую!
Замешательство на лице Хаттона не ускользнуло от Сафрона, но тот быстро взял себя в руки и в свою сторону спросил:
— А вы с чем сюда пожаловали, Сафониус?
— Я по делам сюда. Ищу мастера по строительству лодки. Меня недавно на реке утопить собрались, так я потерял лодку. Надо восполнить, хотя это и накладно для моих доходов.
— Сочувствую, — вяло отозвался Хаттон и в глазах завис вопрос и нетерпение побыстрее избавиться от нежелательного свидетеля и просто спутника.
— Можно к вам присоединиться, сэр? — с лёгкой наглостью спросил Сафрон.
— Вряд ли вам это будет интересно, Сафониус. Я уже возвращаюсь.
— Тогда нам тем более по пути, мистер Хаттон. Я уже узнал немного, и всё упирается в деньги. Их мне не хватает. Не одолжите ли мне немного? Всего пару шиллингов, сэр?
Сэр сильно замешкался, смутился, но все же ответил:
— Я уже собрался уходить в море. Судно скоро готово отправиться. Вряд ли вы сможете отдать долг в срок до отхода судна.
— Понимаю, — неторопливо ответил Сафрон, наблюдая за поведением Хаттона. — Тогда другое дело. С долгами шутить не положено. И всё же, сэр?..
— В чем дело? — насторожился англичанин и даже чуть приостановил шагать.
— Я подумал, что вы могли бы мне и не в долг ссудить, и не пару шиллингов, а в несколько раз больше, сэр.
— Как это понимать? — Хаттон забегал глазами в поисках чего-то надёжного и безопасного. Но кругом только были хижины местного населения, а просить помощи у них было глупо. Белых все терпеть не могли.
— Очень просто, сэр. Вы заплатили туземцам и они перевернули и утопили мою лодку. Сам я едва не утонул. Да и сейчас вы искали следующего исполнителя для меня, для моего уничтожения. Сами должны понять, что откупное надо заплатить. И много. Ведь жизнь вам должна быть намного дороже одной утопленной лодки и вымоченного казака.
— Я не позволю!.. — Хаттон не закончил свои возмущённые крики, как Сафрон с силой сжал шею англичанина сзади, словно дружески обнимая.
— Выкладывайденьги, сволочь! Или жить тебе осталось считанные минуты, пока до кустарника не дошли! Ну!
— Какие деньги? У меня почти ничего нет!
— Давай всё, что есть, остальное я могу немного подождать. Напишешь записку, и тебе принесут остальные. А вот и кусты! Скроемся за ними, сэр!
Хаттон растирал шею, вертел головой и оглядывался по сторонам, ища вызволения или хоть какого намёка на спасение. Промямлил неуверенно: