— Слава ко многому обязывает, не так ли?
— Даже слишком! Бывают минуты, когда мне хочется сменить профессию, имя, лицо и поселиться где-нибудь в тихом местечке, поближе к природе. Вдали от нее нет настоящей жизни!
— Есть, — прошептал я, — есть. Ваша. Уверен, что если б ваше желание исполнилось, вам очень скоро стал бы недоставать Париж, киностудии, сцена, премьеры, коктейли, устремленные на вас взгляды…
— В самом деле, возможно, — согласилась она. — Я так люблю все это…
— Когда выпадает счастье жить необыкновенной жизнью, не надо об этом сожалеть.
Она улыбнулась с легкой грустью.
— Я лишь играю в сожаленье…
Отодвинув тарелку с суфле, она встала из-за стола. Я последовал ее примеру с большой неохотой, поскольку никогда еще мне не доводилось пробовать такого вкусного десерта.
— Знаете, чем мы сейчас займемся, Морис?
— Нет.
— Идемте…
Люсия схватила меня за руку и потащила в свою комнату. По сравнению с остальными, она была небольшой. Модерн здесь уступил место «Людовику XV», и казалось, будто вы разом пересекли невидимую границу: на вас снизошел мир и покой.
— Тут нам будет лучше, — объявила Люсия, — эта комната как-то уютней, вы не находите?
— Я как раз об этом подумал.
Она взяла с изящного комода розового дерева свой сценарий.
— Каждый вечер я учу и репетирую сцены на завтра. Обычно мне подает реплики Мов; вас не затруднит сделать это вместо нее.
— Напротив. Теперь я смогу хвастать, что был вашим партнером.
Она нашла намеченные для завтрашних съемок эпизоды. Затем усадила меня рядом с собой на кровать, чтобы я мог вместе с ней следить за текстом.
Это была любовная сцена в полутонах. Люсия присутствует на балу, и вот наступает неизбежный момент, когда героиня выходит подышать свежим воздухом на террасу. Следом появляется страстно влюбленный в нее герой и начинает болтать разный вздор про ночь, тишину и так далее.
Мне все это казалось надуманным и унылым.
Люсия два раза прочла текст, запинаясь на каждом слове, словно ученица только что научившаяся читать. Потом, шагая по комнате, повторила его наизусть. У нее была потрясающая память. Я сказал ей об этом, и мои слова вызвали у нее улыбку.
— Это азбука ремесла. Если хочешь сыграть роль, надо поскорей забыть про текст.
Она щелкнула пальцами.
— Итак, вы готовы, приступим?
— Извольте…
Первым начинал мой персонаж, он произносил какую-то фразу вроде: «Не сердитесь, если я нарушил ваше одиночество». На что Люсия отвечала: «Я знала, что вы придете». И наступала тягостная тишина, которую, как водится, при озвучивании заполнят тихой музыкой. Затем герой подходил поближе и выдавал длинную тираду насчет того, как он радуется этому свиданию наедине.
Когда я покончил со своей репликой, Люсия, вместо того, чтобы продолжить, улыбнулась мне со словами:
— А знаете, Морис, у вас неплохо получается!
Я совсем не рассчитывал на комплимент. Я просто с выражением прочел текст.
— Вы смеетесь надо мной!
— Вовсе нет. Ну-ка, посмотрим, повторите еще раз… Не торопитесь… Наберите воздуха.
На этот раз я постарался вовсю.
— Нет, — сказала Люсия, — держитесь совершенно непринужденно… Не «изображайте»… Предположим, вы спрашиваете, люблю ли я клубнику… Ведь не станете же вы при этом декламировать? Тем более, что персонаж здесь настроен игриво.
— Но вместе с тем он в напряжении, — заметил я. — За пустыми словами — желание не упустить свой шанс… Ведь это важно, а? Так что нормально, если он держится натянуто!
— В жизни это было бы нормально. Но кино — искусство иллюзии. Перед камерой надо всегда играть наоборот, помните об этом. Не забывайте, что объектив нарушает соразмерность. Малейшее движение лица приобретает чрезмерное значение, вы понимаете?
— Понимаю.
— Хорошо, давайте…
Я было начал снова, но остановился.
— Вы репетируете со мной, но играть, увы, буду не я…
— Мне это доставляет удовольствие. И потом… скоро, наверное, вам придется играть подобные роли.
— Если б ваши слова сбылись!
— Но они сбудутся. Я уверена, в вас что-то есть.
Мы продолжили нашу репетицию. Мне было безумно интересно. Еще никогда я не чувствовал себя таким счастливым, и хотелось, чтоб этот урок актерского мастерства длился всю ночь.
Мы прозанимались с час, и не хватало только команды «Мотор!». Люсия была готова к съемкам.
— Ладно, хватит! — объявила она, забирая у меня сценарий и бросая его на ковер.
Она казалась усталой, взгляд пустым.
— Вы сегодня устали, мадам… я… я прощусь с вами.
— Да, мне надо отдохнуть, — прошептала она. — Работа — великое чудо, не правда ли?
— О, да!..
Я встал, собираясь откланяться, но в тихой уютной комнатке прощаться было как-то неудобно. Обстановка не годилась для обычных формул вежливости.
— Спасибо, — вздохнул я. — Сегодня вы подарили человеку самый прекрасный вечер в его жизни.
Она полулежала на кровати и смотрела на меня отсутствующим взглядом.
— Это правда, Морис?
— Правда…
— Идите сюда!
Я приблизился к кровати. В глазах Люсии вновь появился этот необыкновенный блеск, ее взгляд ожил.
— Подойдите ближе, вы боитесь?
Мое сердце забилось, я ощутил жгучую боль в груди.
Люсия схватила меня за руку и силой усадила на кровать.
— Поцелуйте меня, — в ее тоне прозвучал приказ.
Тут мне стало страшно. Я взглянул на ее поблекшее усталое лицо, на складки вокруг рта, на морщинистые веки.
Она была старше меня на тридцать лет. Все мое существо воспротивилось, оттолкнуло ее. Чувство отвращения в одно мгновение заставило исчезнуть то восхищение, которое я испытывал перед ней. Она превратилась просто в перезрелую даму, годившуюся мне в матери.
Люсия была слишком проницательна, чтобы не понять, что во мне происходит. Вместо того, чтобы остудить, это, похоже, привело ее в еще большее возбуждение. Сильной рукой она притянула меня за затылок и опрокинула на себя. Ее искусные губы искали мои. Я не посмел уклониться, но крепко, как мог, сжал рот.
Она не стала настаивать и резко оттолкнула меня. В ее сверкающем взгляде появилось выражение холодной ярости, от которого мне сделалось не по себе.
— Жалкий кретин, — пробормотала она, тон при этом был почти любезный.
Я встал и, пятясь, добрался до двери, но остановился на пороге, не решаясь уйти. Взгляд Люсии завораживал, приковав меня к месту.
— Уходи, малыш, — спокойно сказала она, закидывая руку за голову.
Я вышел и тихонько прикрыл за собой дверь.
Глава III
Феликс заботливо проводил меня до ограды. Оказавшись на бульваре, я глубоко вдохнул влажный вечерний воздух. В голове гудело. Я был ошеломлен и удручен случившимся и не совсем еще понимал значение того, что произошло. Ноги у меня дрожали, как после быстрого бега, и мне никак не удавалось двинуться с места.
У дома остановилась ярко-красная спортивная машина. Из нее вышла девушка. Она с удивлением посмотрела на меня, словно старалась понять, как я мог оказаться здесь. Ей, наверное, было столько же лет, сколько мне. Она была красива, с хрупкой фигуркой, светлыми волосами, в васильковом идеально сшитом костюме. Ее взгляд смутил меня… Я побрел прочь от дома Люсии и вскоре дотащился до ближайшей станции метро.
Я уснул на рассвете, всю ночь перебирая в уме события минувшего вечера. Я нанес Люсии Меррер страшное оскорбление. Тысячи мужчин во всем мире отдали бы все на свете за то, чтобы держать ее в своих объятиях, а я, несчастный идиот, отказался от королевского подарка, который она готова была мне преподнести… Я говорил себе, что этот инцидент весьма неблагоприятно отразится на моей карьере. Люсия теперь «позаботится» об этом. Перед моим носом захлопнутся все двери.
Проснулся я поздно еще более опечаленный, чем лег в постель накануне. День не развеял моих опасений, а напротив, усугубил их.