Наконец Люсия вошла и, обернувшись ко мне, улыбнулась.
— Это чудесно, Морис!
— Вы смеетесь надо мной?
— Ах, ты не можешь понять, насколько трогательна эта комнатка. Как невинна… Чиста… Здесь пахнет юношей…
Я не знал как себя вести. Я чувствовал, что слова Люсии искренни, но относил ее взволнованность насчет некоторого снобизма, и в самом деле не понимая, что она могла найти живописного в душной неуютной норе с затхлым воздухом.
Люсия подошла к кровати, над которой висела фотография моей матери. Люсия взглянула на снимок.
— Это твоя мать? — спросила она.
— Да.
— И давно сделана фотография?
— В прошлом году…
— Боже, как она молодо выглядит!
Подошел поближе и я. Мама улыбалась мне со снимка. Рядом с ней стоял Вилли, наша старая овчарка… А на заднем плане виднелись соседские розочки, образующие живую изгородь. Мама и впрямь молодо выглядела. Гораздо моложе, чем Люсия.
— Ну, ладно, давай укладывать твои вещи.
Я вытащил из-под кровати старый картонный чемодан, весь залепленный гостиничными наклейками, которые мне привез один приятель с Кубы. Но лучше от этого чемодан не стал.
Люсия помогла мне уложить мой второй костюм и белье. Затем я снял со стены фотографию матери и вложил в сборник пьес Ануя (ее подарок).
— Ну, вот, — вздохнул я.
Держа в руке свой чемодан, я с тайным волнением оглядывал убогую комнатку, послужившую приютом моим первым надеждам и разочарованиям. Люсия, вместо того, чтобы направиться к выходу, села на кровать.
— Морис, я хочу, чтоб ты взял меня здесь!
— Здесь! — повторил я, как попугай.
С этим жалким чемоданом в руке у меня наверно был идиотский вид.
— Да. Иди ко мне…
Я покорился, и все началось снова. Но теперь это было гораздо более… более искусно. Инициативу проявляла она. Люсия предавалась любви так же, как играла на сцене: вкладывая всю свою душу, всю себя целиком. Убогая обстановка, жалобный скрип старого матраца ее возбуждали. Когда немного позднее я вытянулся рядом с ней на постели, она прошептала мне на ухо:
— Сохрани эту комнату, Морис… Мы будем часто приходить сюда, хорошо?
Я пообещал.
Феликс с важным видом взял у меня из рук чемодан. Презрение лакея выразилось в том, как он, неся чемодан в комнату, держал его подальше от себя. Люсия потащила меня в гостиную, где Мов старательно разыгрывала гаммы. Наше появление ей не помешало. Она вела себя так, словно не замечала нашего присутствия. Я прекрасно видел, что она дуется. Мое вторжение было ей явно не по душе. Мне придется проявить немало терпения и уступчивости, чтобы ее приручить.
— Мов! — окликнула Люсия девушку.
Та, наконец, оторвала пальцы от клавиш и резким жестом опустила крышку рояля. Раздался стук, отозвавшийся в огромной гостиной звуком выстрела.
Люсия окинула девушку гневным взглядом.
— Мов, проводи Мориса в его комнату…
— А, что, Феликса нет?
— Покажи ему комнату, Мов. И проверь, есть ли у него все необходимое!
Мов сидела, раскачиваясь на вращающемся табурете. Внезапно она встала.
— Что ж, хорошо. Извольте, начнем осмотр.
Люсия дала мне знак следовать за Мов. Мы пересекли холл и поднялись по внутренней лестнице, ведущей на второй этаж. Моя комната располагалась как раз над спальней Люсии. Позднее я понял, почему она выбрала именно ее: прямо под моим окном шла пожарная лестница. Эта лестница справа доходила до балкона Люсии. Таким образом я мог, как стемнеет, потихоньку навещать ее, когда заблагорассудится, не боясь быть увиденным с улицы, ибо наши окна выходили в тенистый сад.
Моя комната не имела абсолютно ничего общего с той, которую я только что покинул. Здесь стояла изысканная мебель лимонного дерева, а стены были обклеены голубыми обоями. К ней примыкала туалетная комната, облицованная голубым кафелем. На специальном столике стояли радиоприемник и телевизор.
— Ну, как, пойдет? — спросила Мов, не скрывая издевки.
С тех пор, как мы вышли из гостиной, она не произнесла ни слова. Мой нелепый чемодан, лежащий на изящном столике, так же не вязался со всей этой роскошью, как, скажем, мусорное ведро.
На враждебность Мов я ответил спокойной невозмутимостью.
— Послушайте, если я правильно понял, вы не одобряете мое присутствие в этом доме. В таком случае мне лучше уйти!
Она пожала плечами.
— Готово! Уже чувствуется ее влияние! Теперь у нас в доме целых два артиста, многообещающий факт…
Я взялся за чемодан.
— Прекрасно, я ухожу…
Но она продолжала стоять у двери, загораживая выход.
— Не валяйте дурака. Если вы уйдете, я окажусь виноватой и мне достанется.
— В самом деле?
— Еще бы! А когда Люсия бесится, тут уж держись, честное слово…
Она улыбнулась.
— И вообще не думайте ничего такого. В конце концов мне наплевать, если вы и будете здесь жить. Вы или кто другой!..
Она ушла, оставив меня в растерянности.
В ожидании ужина я принялся распаковывать свои вещи.
За столом Люсия говорила нам о своем будущем фильме. Похоже, она действительно решила осуществить свой план и дать мне возможность попытать счастья. Она только что созвонилась с одним из своих продюсеров, тот проявил заинтересованность, и теперь она искала хорошего сценариста, который сочинил бы для нас что-нибудь подходящее. Люсия хотела, чтобы диалоги были готовы к окончанию съемок «Белокурого приключения» и мы могли сразу же взяться за работу.
Она собиралась осуществить необходимую подготовку за лето и в начале сезона приступить к съемкам. Для меня все это по-прежнему оставалось чем-то из области фантастики. Все произошло слишком быстро! Я думал про себя, что дело тут просто в прихоти Люсии. Как только появятся первые трудности, она откажется от своих прекрасных замыслов, а мне предоставит вернуться в мою серенькую жизнь статиста. Пока же во всяком случае она твердо верила, что ее планы реализуются. Эта женщина обладала невероятной энергией, для нее не существовало преград.
К концу ужина от всего сказанного Люсией у меня голова шла кругом. Мов слушала молча, ограничиваясь кивком или коротким, всегда уместным замечанием, когда Люсия призывала ее в свидетели.
Она вышла из-за стола, не дожидаясь нас, и с некоторой развязностью пожелала нам приятного вечера.
Когда она ушла, внезапно наступила странная тишина. Люсия протянула над столом руку и завладела моей. Пальцы у нее были сухие и холодные, и их прикосновение было мне неприятно.
— Мне кажется, ты чем-то обеспокоен, Морис? — прошептала она.
— Так оно и есть.
— В чем дело? Ты волнуешься из-за фильма?
— Нет, из-за Мов! Она меня не выносит.
— Ты полагаешь? Просто она ревнует, все девчонки такие. Если б я купила собаку, она испытывала бы те же чувства. Это пройдет. Все лишь дело привычки!
Понизив голос, она добавила:
— Сегодня ночью закрой дверь на задвижку и спустись ко мне в спальню по пожарной лестнице…
У меня было желание отказаться. Я боялся снова увидеть эту комнату, где накануне повел себя как последний дурак.
— Договорились?
— Да.
— Главное, постарайся не упасть!
Почему я подумал в эту минуту, что она опять играет; что она играет всегда? Для нее не существовало границы между повседневной жизнью и сценой. То была состарившаяся Джульетта в вечных поисках Ромео, способного подать ей реплику.
Я пробрался к ней спустя час, переодевшись в пижаму. В ожидании меня она оставила окно открытым, и, появившись на балконе, я различил в темноте комнаты ее силуэт.
— Не двигайся! — прошептала Люсия.
Я застыл на месте, уверенный, что ее насторожил какой-то подозрительный шум. Через несколько мгновений она шагнула мне навстречу.
— Боже, как ты прекрасен!.. Мне хотелось посмотреть на тебя при свете луны. Ну, просто восхитительное создание!
Мне стало неловко.