— Если вы и в самом деле это думаете, не говорите об этом мне…
— Но почему же, малыш?
— Да потому что меня это смущает!
— Он стыдлив словно девица! — воскликнула Люсия приглушенным голосом, полным страсти. — Ах, милый, я от тебя без ума!
Полагая, что она ждет моих ласк, я обнял ее за талию. Но она высвободилась.
— Нет, не надо… Сегодня мне бы хотелось, чтоб ты просто лежал рядом со мной. Просто так… Ты недоволен?
По правде говоря, ничто не могло меня обрадовать больше.
Я бросился ничком на кровать. Люсия улеглась рядом, чуть выше, обхватив мою голову рукой.
— У тебя волосы пахнут маленьким мальчиком. Ах, это божественно, Морис! И я чувствую твое дыхание на своей коже.
Другой рукой она перебирала мои волосы.
— Послушай, Морис, ты мне ответишь только, если ответ «да». Ты меня любишь, скажи?
— Да.
Мне было стыдно. Нет, я ее не любил. Наоборот, я начинал ее ненавидеть. Ее животная страсть, ее ужимки были мне противны… Уж лучше бы она потребовала новых объятий, а затем я вернулся бы к себе.
В конце концов я заснул. Впрочем, Люсия тоже. Постепенно она умолкла, дыхание стало более ровным… И мы почти одновременно погрузились в сладкое забытье.
Когда я проснулся, уже занимался день. Меня разбудил предрассветный холодок, проникший в раскрытое окно. Я замерз. Облокотившись на подушку, я взглянул на спящую Люсию. Зрелище поистине разоблачительное. Люсия спала с открытым ртом. Вообще-то она не храпела, но дышала шумно, тяжело, и каждый ее вздох заканчивался стоном, отчего мне казалось, что этот ее вздох последний.
Когда у нее были закрыты глаза, ее веки напоминали веки какого-нибудь земноводного — тяжелые, выпуклые. На впалых висках кожа была морщинистая. Приглядевшись, я увидел корни ее волос — унылого цвета седина. Но в особенности я не мог отвести взгляд от ее увядшего, бледного без помады, рта с отвислой нижней губой.
Она внушала мне ужас. Я пристально, не отрываясь, смотрел на нее, позволяя чувству омерзения целиком овладеть мною. Но, поступая таким образом, я как бы создавал таинственные чары, во власть которых сам добровольно отдавался.
Однако я сумел справиться со своим двусмысленным экстазом. Бесшумно ступая, подошел к балкону и поднялся к себе в комнату. Закрыл окно, задернул шторы, ощупью добрался до кровати и улегся на прекрасные свежие простыни. Здесь по крайней мере они были чистыми!
Глава VI
Мне никак не удавалось снова заснуть. На этот раз я осознанно вкушал всю прелесть комфорта, погрузившись в состояние тихой эйфории. Впервые с тех пор, как я очутился в Париже, я чувствовал себя в безопасности, обрел уверенность в завтрашнем дне. И знал, что если даже я для Люсии всего лишь каприз, знакомство с ней принесет мне пользу.
Общаясь с ней, я почерпну немалые знания о профессии, которую выбрал и к которой чувствовал призвание.
В тепле и покое уютной постели время прошло незаметно,
И когда я наконец уже почти засыпал, в дверь постучали. Я решил, что Феликс несет мне завтрак, и пошел открывать. Но это оказалась Мов.
Она была одета в тесные джинсы, уж слишком обтягивающие ее юные формы, и красный свитер. Довольно короткие волосы были схвачены лентой на затылке.
— Здравствуйте, Мов…
Интересно, что ей от меня понадобилось. Я понятия не имел который час. Взглянул на свои часы, лежавшие на тумбочке у кровати, но они стояли; я забыл накануне их завести.
Мов закрыла дверь и уселась на пуф.
— Ложитесь в постель, а то еще простудитесь, — сказала она.
Я снова лег.
— Хорошо спали?
— Отлично!
— Еще как! — она усмехнулась. — Вчера вечером я минут десять тарабанила в вашу дверь, а вы не слышали…
Необычайной голубизны глаза смотрели на меня, не отрываясь. Я отвел взгляд.
— Я… Я страшно устал… и сразу же заснул…
— А, вот оно что!
Она подскочила к окну и отдернула шторы.
— Господи, взгляните же на солнце! Скоро девять!
За окном бушевала весна. Яркое солнце ворвалось в комнату, разом озарив ее всю своими лучами.
Мов распахнула окно и, глубоко дыша, проделала несколько гимнастических упражнений. Потом облокотилась о подоконник.
— Скажите, — спросила она, — а вы видели пожарную лестницу у вас под окном? Если случится пожар, вы первым спуститесь в сад!
Она резко повернулась и легким шагом приблизилась к моей кровати.
— Если вам захочется потренироваться, просто так, ради забавы, смотрите, не потревожьте мою тетю; ведь ее комната прямо под вашей, не так ли?..
На сей раз намек был вполне ясен. Я с трудом проглотил застрявший в горле комок.
— Я в эти игры не играю, Мов…
— Ну, конечно… Да я об этом просто так упомянула… Надо же вам знать все ходы и выходы, а?
И, бросив на меня язвительный взгляд, она вышла из комнаты.
За завтраком мы собрались все втроем. Я сразу же заметил, что Люсия постаралась для меня вовсю: она уже наложила на лицо искусный макияж, и, благодаря специальным кремам, ее кожа приобрела определенную свежесть, что вполне могло ввести в заблуждение. Я с некоторым трудом вызвал в памяти спящую Люсию, с ее огромными веками, с открытым ртом.
Мы пожали друг другу руку. Ее рукопожатие было со значением. Она умела вкладывать особый смысл в самые обычные повседневные жесты.
— Как провели ночь, Морис?
— Спасибо, прекрасно…
Она мазала маслом дымящиеся тосты. При этом масло слегка шипело.
Люсия избегала смотреть на меня, ее несколько стесняло присутствие Мов.
— Вы сегодня участвуете в съемках? — спросила она.
— Нет, только завтра.
— Все отменяется.
— Почему?
— Начиная с этой минуты вам начнут создавать рекламу. Нельзя же кричать о новом таланте и в то же время заставлять вас играть какого-то гвардейца.
Она осторожно маленькими кусочками откусывала тост, чтобы не испортить макияж. Но когда она пила, ее губы оставляли на чашке противные отпечатки.
— Я позвонила Блонвалю, это лучший агент по связям с прессой в мире кино. Он займется вами…
Я слушал, не проронив ни слова. И сегодня утром меня еще не покидало ощущение нереальности происходящего. Мне казалось, что все это касается кого-то другого, не меня.
— Выслушайте меня, мадам, — сказал я, наконец, допив свой кофе.
Мов подняла на меня взгляд, заинтригованная торжественностью моего тона.
— Да, Морис?
— Вы так добры, что верите в меня, но…
— Что?
— Предположим, что я не потяну на главную роль?
Кажется, Люсия была раздосадована. Ей не нравилось, когда нарушали ее планы.
— Я слышала как вы прочли одну реплику, мне этого достаточно. Поверьте, я в этом разбираюсь: вы можете достичь многого, У вас прекрасные данные…
— Не беспокойтесь, Морис, — вмешалась Мов. — У моей тети заиграет и последний чурбан.
Таким вот образом все завертелось, закрутилось. У продюсера в «портфеле» нашелся один литературный сценарий, именно то, что хотела Люсия. Некий крупный специалист в данном вопросе, приступив к работе под руководством моей… благодетельницы, быстро закончил обработку сценария. Короче, я попал в водоворот событий. Разумеется, все, кто принимал участие в постановке нового фильма, не строили на мой счет каких-либо иллюзий. Для них я был просто возлюбленным, жалким альфонсом, ради которого идут на безрассудство, пусть оно и недешево обойдется. Ибо Люсия вкладывала в эту авантюру немало денег. По правде говоря, она поступала так не только ради меня. Как она и сказала мне в самом начале, она уже давно лелеяла мечту попробовать себя в качестве режиссера! Впоследствии мне пришлось убедиться, что таково честолюбивое стремление каждого актера, хорошего или плохого. Не знаю почему, но все они страдают этой своеобразной манией величия, которая внушает им желание очутиться по другую стороны камеры.