И хлопнул по столу ладонью так, что Батюшка, который вовсе не прислушивался к разговорам, от неожиданности закрыл лицо своей книгой.
Это был роман «Жюстина» маркиза де Сада.
Глава десятая
Радионуклидов вымыли в эту ночь столько, что хватило бы на небольшой ядерный заряд ранцевого типа. Выброс благополучно все проспали, разве что месье Арчибальд оставался на своём посту, да кто ж его проверял?
Ночью журналист Печкин всё-таки нашел в себе силы подняться в номер, а вот раздеться — не нашёл. Поэтому всё тело затекло, и по мозгам тоже бегали мурашки.
— Никуда сегодня не пойду, — сказал он вслух. — Актированный день. С бодуна в жару — верный кондрат.
В глазах всё туманилось и плыло.
— Не умеешь ты, сынок, время ценить, — неожиданно бодрым был голос у Матадора, лежавшего на другой кровати. — После Выброса непременно надо идти в рейд, чтобы другие не опередили. Артефакты после Выброса — они как грибы после дождя… Эх!
Матадор вскочил с постели, как молодой, и пронёс костлявое своё тело в санузел, добавив:
— Потерпишь, фрилансер!
— Вот Фрилансером бы и прозвали! — крикнул вслед журналист. — А то Печкин, Печкин…
Он сел в кресло, обхватил голову руками и начал страдать, вспоминая, как закончилось вчерашнее веселье. Страдал он до тех пор, пока не вышел в комнату Матадор, крякая и растирая лечи полотенцем.
— Ты вчера решил снять Синильгу, — весело сказал он. — Хотя месье Арчибальд предупредил тебя, что у него не бордель, а если и бордель, то по пятницам, когда девочки приезжают. И ты даже просил меня пойти погулять. Я говорю — ну конечно, для сердечного друга и под Выбросом прогуляешься! Только Синильга с тобой не пошла, а достала баллончик с перцем…
— Ну и? — умоляюще сказал Печкин.
— Баллончик ты у неё отобрал, — сказал Матадор. — Но тут нарисовался наш доблестный майор…
— А-а! — вскричал Печкин. — Значит, это он меня по голове…
— Нет, — сказал Матадор. — Если бы это он тебя по голове, сейчас толковал бы ты с апостолом Петром, в лучшем случае — Пилюлькиным, он как раз дежурил на больничке, ибо в бар медикус не явился. Но не тронул тебя майор, а взял Синильгу под локоток и очень так деликатно повёл наверх…
— Какой позор, — простонал журналист. — Я ей, наверное, фотосессию в «Космополитэн» обещал…
— Не без этого, — кивнул Матадор. — Но Синильга — девушка гордая, салажнёй брезгует… Почему ты ещё сидишь? Умываться, жрать — и в дорогу! Сталкер должен покорять Зону в любом состоянии!
— Сам же говорил — не ходи в Зону с бодуна…
Печкин застонал, встал и пошёл умываться…
…Когда они с Матадором спустились вниз, оказалось, что в зале вовсю ещё спят на полу человек десять, Батюшка продолжает чтение, а месье Арчибальд собственноручно протирает стопки. Да ещё из тамбура доносились удары и звяканье — должно быть, Колчак пытался как-то облагородить своё рабочее место, а технарь Марконя налаживал связь.
— Мы что — первые? — сказал Матадор.
— Нет, — сказал бармен. — Майор уже давно ушёл по своим делам. И как-то без него мне спокойнее, хоть он и платит…
— Как — ушёл? Без снаряги, без ПДА и прочего? — воскликнул Матадор.
— А он всё равно не умеет с ними обращаться, — сказал Арчибальд. — Он и резину свою оставил, аккуратно так упаковал и оставил… А из оружия, наверное, один «макар» — именной, за безупречную службу…
— Что же ты его не остановил? — сказал Печкин, хоть и стал ему Каргин удачливым соперником.
— Да мы со святым отцом ему говорили… Батюшка оторвался от «Жюстины» и молвил:
— Что приборы! Тлен! Я его исповедовал, причастил, благословил на ратный подвиг. Вот ещё иконку дал ему — Никола скоровспомогательный…
— Правильно тебя из попов выгнали! — рявкнул Матадор. — Иконку… Садист проклятый!
Сталкеры начали вылезать из спальников, прислушались…
— Ну, майор зажёг! — сказал Мастдай. — Где будем теперь кости его искать?
— Он же ничего тут не знает, — сказал Паганель.
— Может, он вчера кому что сказал? — спросил Матадор.
— Не знает он тут ничего, — повторил Паганель.
— Синильга! — осенило Техаса.
— Ага, — сказал Матадор. — В минуту полной откровенности…
Техаса и послали за официанткой в служебный номер.
Она появилась в новом французском халатике, и сопровождал девушку сияющий Киндер.
В ответ на расспросы Синильга сказала:
— Не откровенничал ваш майор со мной.
— Правильно, — сказал Огонёк. — К чему слова, когда так страстны взоры?