Кирк выхватил фигурку из рук Элфи. Вновь по телу побежали мурашки, и Элфи вдруг изумленно уставилась на макушку Кирка:
— У тебя волосы дыбом встали!
Кирк потрогал их, и действительно они торчали вверх. Он пригладил волосики, но Элфи вновь залилась смехом:
— Они все равно поднимаются. Хи-хи-хи! Наэлектризовались.
Кирк махнул рукой на то, что прическа напрочь испорчена, и стиснул статуэтку. Он попытался сосредоточиться на яблоке, висящем на дереве ближе других. Элфи тоже сосредоточилась, но на этот раз она решила разукрасить листочки, укрывающие макушку яблока.
Понадобилось меньше минуты, и листики приобрели монотонно-зеленый окрас.
— Вот, смотри, получилось! — запрыгала от радости Элфи. — Я же говорила, что умею! Я же говорила! — она хлопала в ладоши и уже начала пританцовывать, а Кирк все тужился и тужился, но ничего «вытужить» у него не получалось.
Вдруг легкий ветерок защекотал спину Элфи, и она развернулась:
— Ой, что это? Ветра же не бывает, — она насторожилась и ближе стала к Кирку. Разукрашенные яблочные листочки пошевелились и замерли.
— Почему?! — резко сказал Кирк.
— Кирк… — прошептала она. — Ветер… Ты заметил? Здесь ветер.
— Какой еще ветер? Я думал, что эта вещица как-то влияет, думал она нагреется. Может быть после тебя я с ее помощью смогу… Она вроде как «забирает мечты» и, может быть, потом их можно как-то использовать… Энергию накапливает или что-то в этом роде. Стоп! Я все понял!
— Что, что ты понял?
— Это точно мечтательный артефакт! Это точно!
— Объясни!
— Смотри, тот цветок шиповника и это яблоко, ты не могла их разукрасить пока у тебя был этот птица-человек.
— Точно!
— А без него все получилось!
— Да, легко, как раньше!
— Отец подарил мне его, он дал мне этот артефакт не просто так! — азарт и играющая на лице улыбка постепенно испарялись с личика воодушевленного мальчишки. Уже скоро все это обратилось в озадаченность. Кирк нахмурился. — Наверное, он не хочет…
— Чего не хочет?
— Он не хочет, чтобы я был мечтателем!
Кирк поведал Элфи, что отец всегда привозил ему подобные вещицы. Одни забирал, другие давал и всегда заставлял носить их с собой. Зачем, если Кирк не мечтатель? С этими штуками не мог мечтать даже тот, кто точно обладал мечтательным талантом! Они как-то влияли. Блокировали мечты. Но зачем?! Дети шли по саду и настолько увлеклись обсуждением своих догадок, что не заметили, как ветер колышет кроны деревьев. Ветер будто сопровождал детей. Наконец они вышли на одну из узеньких каменных троп, которая должна была непременно вывести их на главную аллею.
— Ой, Элфи, смотри! Это тут сидел Степан?
— Похоже, да…
Сливовое дерево, под которым старик вспоминал свою жену и взывал к призракам, играло красками. Оно переливалось в лучах изнаночного солнца красным и синим, желтым и черным. Это было прекрасно! Это было невероятно… Дед Степан видимо уже ушел, но слива мигала яркими цветами.
— Это сделал Степан? Какой он крутой мечтатель!
— Постой здесь, — кинул Кирк и пошел к дереву.
— Может не надо? Кирк, давай уйдем. Вдруг он где-то здесь?..
— Сейчас…
Беккет сорвал две сливы и посмотрел на них. Они меняли цвета и иногда, лишь на секунду были похожи на обычные сливы, но потом снова и снова изменяли расцветку. Кирк попятился к Элфи, не сводя взгляда с дерева.
— Теперь пойдем! — сказал он и отвернулся.
На этот раз вэйшебы без труда нашли выход из сада. Собственно говоря, выход просматривался весьма отчетливо от радужной сливы Степана. Элфи подскочила к скамейке с коронованным стариком и поклонилась ему:
— Ваше Величество… Ой, Кирк, посмотри! Он похож на нашего деда. Вылитый Степан!
— Что-то есть…
— Ваше Величество, царь сада Изнанки, мы просим разрешения полакомиться вашими плодами. Ищущий Знания и я… Кстати, а действительно, давай попробуем!
Кирк отдал одну из слив Элфи, предварительно изучив каждую в надежде угадать какая из двух окажется со сливовым вкусом. Глядя друг на друга, они одновременно надкусили их. Сладкий сок растекся по ртам. Детки хором сказали:
— Вкусно! — а потом рассмеялись.
— Кстати, а почему мы диски для перемещений не использовали, когда бегали от Степана? От страха все позабыли, — сказала Элфи.
Кирк почувствовал себя глупым. Уже второй раз за месяц! Почему он не подумал про диски раньше? По правде, он никак не мог к ним привыкнуть. Страх и вправду отключает мозги…
— А я и не забыл. Просто не знал, что ты настолько напугана, — слукавил мистер Беккет.
Глава 4. Жасмин
Скамья у входа в сад, вместительная сумка, болтающиеся ноги в тщательно начищенных ботиках — Кирк Беккет с книгой в руках пристроился рядышком с кованным королем. Тишина и безветрие благоволили мыслительному процессу. На разворот книги мальчишка положил птичью статуэтку. Уже много дней Кирк раздумывал о назначении человека-птицы, а вчера он небрежно швырнул статуэтку под ноги Беккету-старшему со словами:
— Не верю я в эту чушь про атрибуты аристократов!
Кирк планировал застать отца врасплох и по его реакции оценить насколько эта вещица важна. Испугается ли отец или придет в ярость от выходки сына? К сожалению Кирка, ничего подобного не случилось.
Отец прищурился, стряхнул с рукава своего пиджака несуществующую пылинку и подошел. Он взял сына за плечи:
— Все! Все надо подвергать сомнению, обдумывать и соотносить с фактами. Все, но не стремление родителей позаботиться о лучшей жизни для своих детей. — Кирилл Беккет поднял человечка с птичьей головой и положил в карман брюк своему сыну. — Ум это еще не все!
— Но знания требуют все!
— Хм, не все, Кирк. Далеко не все…
Шатен с карими глазами и сосредоточенным взглядом, оценивающим всех и вся, смотрел на сына со слегка пренебрежительной улыбкой. С такой… покровительственной, что ли.
Кстати немного о Беккете-старшем.
На переносице отец Кирка носил глубокую короткую морщинку, которая образовалась из-за привычки много думать и все на свете анализировать. Он постоянно учился, и никогда за всю сознательную жизнь Кириллу не казалось, что он достаточно образован или же более чем интеллектуален. По правде, он искусно создавал видимость обратную своим этим ощущениям, а признаться в чем-то подобном даже самому близкому человеку сталось бы Кириллу смерти подобно. Он жил в бесконечном учении и с успехом привил это качество своему сыну. Частенько на лице Кирилла играла ухмылка, когда он слушал собеседника, а еще она сияла, если в его голову просились новаторские идеи. Он не был красив, но обаяние его перекрывало эту мелочь с лихвой; из-за чего, игнорируя холодность и отстраненность главы семейства, жена и сын видели в нем идеал мужчины и отца — он был для них кумиром. Он никогда не окунался в сомнения или сожаления, по крайней мере не демонстрировал этого.
К прочему Кирилл был отличным другом, преданным. Однако он не поступался принципами. Никогда! Во всем должен быть смысл! Принципы превыше всего! Причем его собственные, а они порой значительно расходились с общепринятыми. Несомненно, он любил свою жену и единственного ребенка, но его мечта всегда стояла выше привязанностей. От нее Кирилл Беккет не отказался бы даже… впрочем, не отказался бы ни за что!
Старший Беккет совершенствовал свое мечтательство системно и методично. Он вникал, изучал, увлекался. У него были грандиозные планы, о которых знал лишь он сам. Он не искал советов или иной помощи. В этом сын оказался копией отца. Уже сейчас Кирк старался не задавать отцу вопросов, выдавать свое непонимание он не хотел. Он сам! Он сам должен во всем разобраться! И не просто должен, но сможет!
В общем, отец своей реакцией секрета, касательно человечка с птичьей головой, не приоткрыл. Если конечно тот имелся. Кирк же вместо того, чтобы довериться родителю, решил разобраться со статуэткой сам. И он пытался. Проводил всевозможные опыты, с Элфи и самостоятельно, но результата все не было. Прогресс в изучении статуэтки настойчиво оставался в районе «бесперспективности».