Однако недавно кое-то произошло. За стеной, у которой стояла кровать Харма, что-то появилось. Харм почувствовал это! Несколько ночей назад ему приснился Стив. Он говорил, что жив, что не свалился под землю. Он был не дома, когда случилось землетрясение. Он бормотал о каменной комнате, о тюрьме, в которой оказался.
«Синие! — обрадовался Харм. — Глаза у Стива синие, как и мои…»
Стив жаловался на голод, он не знал за что наказан. Он не плакал, ведь был слишком утомлен. Он едва говорил. Сипло звал он Харма и просил о помощи:
— Я не могу выбраться… Помоги, помоги мне, Харм!..
Харм знал — этот сон особенный. В нем было осязание, запах, каскады звуков; некие волны, исходящие от предметов, людей — от всего! Именно волны, «хорошие волнения» — так он называл свои ощущения. Они были сами по себе. Они оказывались во снах, но не принадлежали им. Мистер Генри учил малыша слушать чувства, желания и доверять им. К тому же Харм верил, что видит будущее. Сейчас, к сожалению, он не видел того, что грядет, потому и надеялся только на сны.
Особенные сновидения сбывались или что-то значили. Сон со Стивом был именно таким. Харм поверил, что брат жив. Он поверил, что брат за этой стенкой. Вот там, в соседней комнате. Он поверил, что вместе со Стивом сможет вернуться домой и наконец узнает излечился ли папа от молчания, замечает ли он теперь своих детей? Он надеялся, что их семья, еще не совсем родная, но несомненно должная стать таковой где-то есть, где-то живет и ждет их возвращения.
Но почему Стива не кормят? Наверное, он тоже не хочет «сотрудничать»…
В дверь ударило железо, и Харма выдернуло из раздумий. Он сжался и приготовился. Через секунду дверь толкнули, резкий голос гаркнул:
— Встать! Крылья за спину! Шевелись!
Харм подскочил, руки сами сцепились за спиной. Он был рад услышать хоть чей-то голос, но появление местного персонала порой приносило неприятности, потому малыш насторожился. Бывало с ним просто говорили, но случалось проводили разные «проверки», которые частенько оказывались болезненными.
В тусклом свете коридора показалась фигура:
— На выход! — скомандовал мужчина. Харм подошел ближе и увидал незнакомого ему офицера в привычной зелено-пятнистой форме. Однако командовал другой — тот, что охранял коридор. — Шевелись!
Харм вышел. У незнакомца на форме было несколько разноцветных фигурок: прямоугольники, кружочки и полоски, какие-то значки с лентами… Некоторые Харм видел раньше, другие — нет. Прямоугольные таблички на плечах незнакомца были в точности, как у «исследователя»: три желтые полоски на каждом плече. У других здешних на плечах в основном присутствовали красные полосы, у некоторых наплечники отсутствовали напрочь, а пару раз ему попадались плечи с буквами из незнакомого алфавита.
Харм мельком посмотрел на дверь в соседнюю комнату: «Стив, я скоро вернусь!» — мысленно утешил брата Харм.
Человек, охранявший коридор, закрыл комнату ключом, висевшем на блестящем кольце с десятком других, разных форм и размеров. Он отошел к столу, выпрямился. Он всегда так делал. Наверное, это что-то значило.
Второй толкнул мальчишку в противоположную от стола сторону:
— Тебя вызвали. Следователь считает — ты достаточно подумал… — он повернулся к постовому: — Сам отведу!
Тот отрапортовал:
— Так точно!
Они вышли из тусклого коридора, и Харм прищурился, здесь было непривычно ярко. Он приложил ладонь к глазам, но вспомнил, что это запрещено, и вернул руку за спину. Звякнула очередная решетчатая дверь. Ее закрыл на ключ еще один человек в темно-зеленом костюме. Харм с офицером прошли другой, не менее яркий коридор, и свернули в следующий. Здесь свет уже не так слепил глаза. Они двигались дальше и дальше. Шли, то по длинным, то по коротким коридорам, поднимались по лестницам. Путь то и дело преграждали двери: металлические или решетчатые.
От нового человека сильно пахло табаком. Он буквально пропитался этим запахом. Харму он не был неприятен, к тому же вонь от его крыльев была куда резче, да и едва ли приятней. Мужчина то и дело кашлял, приставляя ко рту кулак, и ругался бранными словами. Негромко, как бы оправдываясь, старался дать Харму понять, что его самого этот кашель весьма раздражает. Вскоре в одном из коридоров он остановился, посмотрел по сторонам, а потом шепотом спросил:
— Ты голодный?
Харм уставился на мужчину и замер. Такого вопроса он не ожидал.
— Ну? — спросил мужчина и кашлянул в кулак.
Харм кивнул.
На него смотрел высокий, под метр девяносто, не слишком худой, но подтянутый мужчина, который был небрежно выбрит, а вдобавок не слишком аккуратно пострижен. Короткие волосы слегка завивались, в них проглядывалась не такая уж редкая седина, а еще мужчина был прилично лопоух. Однако эта его особенность со всеми остальными чертами лица смотрелись более чем удовлетворительно. Весь его образ в довольно ловком сочетании выдавал весьма обаятельного мужчину и вызывал… наверное, доверие. Да! И, нет, он не был красив! Впрочем, Харм вряд ли это понимал, как и то, что мужчина совершенно точно притягивал женские взгляды.
Мужчина влез в карман своей пятнистой куртки и вытащил сверток. Как только пакет раскрыли, из него выплыл чрезвычайно вкусный запах.
— На вот, съешь… Только по-быстрому. Кхе-кхе…
На ломте хлеба лежал розовый кружочек толщиной с полсантиметра. Харм взял бутерброд в руки и надкусил, потом еще и еще раз. Как же вкусно!
— Это форманская. Дешевая, но вполне съедобная, — пояснил мужчина.
— Да, очень-очень, — согласился Харм. За минуту он слопал бутерброд, потом протер рукавом рот.
— Тебе сколько? Кхе-кхе, — опять закашлялся мужчина и машинально полез в нагрудный карман, но вдруг, будто что-то вспомнив, покачал головой и вытащил руку обратно. На стене красовалась зачеркнутая сигарета в красном кольце. Похоже это огорчило мужчину.
— Я много могу съесть, сколько угодно, — ответил Харм.
Мужчина странно посмотрел на него, а потом сипло рассмеялся, приложив кулак к губам:
— «Сколько тебе?..» Ну, ты!.. Черт, а ведь точно! — его смех то и дело смешивался с покашливанием. Видимо он был простужен — думалось Харму.
Харм недоверчиво смотрел на мужчину. Чего тот хочет, почему смеется? Он решил эти вопросы по-своему и спросил:
— Извините? — а сам подумал: «или надо «спасибо» сказать?» А вообще, чего тут смешного? Он действительно съел бы еще как минимум пять таких же форманских кружочков с хлебом.
— Сколько тебе ЛЕТ? Бутербродов нет больше, к сожалению… — офицер сочувственно пожал плечами.
— Шесть… или семь… я не знаю…
— Как не знаешь? Ну ладно, а сколько тебе было, когда тебя задержали?
Харм почесал затылок:
— Шесть… Наверное…
— Ясно, значит сейчас семь… Ну что, пойдем? Хотя погоди! — Он опять влез в карман, но уже в другой и выудил оттуда яблоко. — Чуть не забыл… На, держи! Только ешь побыстрее.
Харм взял в руки яблоко и откусил. Никогда, никогда в жизни он не ел таких вкусных яблок! Пожалуй, это яблоко было самой вкусной в его жизни пищей! Он грыз его с закрытыми глазами. Это был поистине бесподобный плод!
Когда Харм почти закончил, мужчина осмотрелся и сказал:
— Доедай, а огрызок… Э-э-э-э-э, вот гадство, где же урна?.. а ты и его съел?.. Ну, ладно. Хм… Кхе-кхе. Тогда, идем. — Он похлопал мальчишку по плечу и, глянув на его крылья, немного поморщил нос.
Мальчик и не думал об этом, но этому офицеру, никогда не сталкивающемуся с магией, было дико видеть подобное. Крылья, у человека! Разве такое встретишь в обычной жизни? Это отталкивало, пугало, а при пристальном рассмотрении в горло просилась тошнота. Однако было и нечто другое. Жалость? Вряд ли. Ну, может быть самую малость.
Этот мальчик был почти одного возраста с сыном офицера и намного младше его дочери. Он был так несчастен и просто мал. Казалось Харм не вполне понимает где находится и что здесь происходит. Но крылья!.. Откуда они? Неужели в Воллдриме действительно живут маги? Неужели они так могущественны, что могут наколдовать крылья? Сам мальчик вряд ли способен на такое, ведь будь он волшебником, запросто выбрался бы отсюда. Сложная судьба досталась ребенку. Сначала попал к колдунам, а теперь оказался в заключении.