Она оказалась в курсе некоторых, если не всех, «тонкостей» следствия. Мадам умолкла и задумалась. Крабову это помогло еще дальше зарыть свою уверенность, что убедить начальство «в бесполезности ребенка» теперь уже невозможно. Он сработал хорошо. Опять. Его уже похвалили и многое пообещали.
Наконец Глади вышла из раздумий и продолжила:
— Вы знаете, Крабов, ответьте-ка мне на один вопрос, — теперь она была расслаблена. — Вы когда-нибудь слышали о Воллдриме? Я имею ввиду раньше, до всего этого?
— Маленький городок, затерянный в предгорье, окружен лесами… Кхы, нет, не слышал.
— Вы знаете, мне очень много лет, — она с явным удовольствием тягала дым сигареты и не спеша продолжала: — Я сталкивалась со всяким, побывала в разных местах, в весьма занятных ситуациях… Я жила в столице, а до этого с отцом-военным пару десятков раз переезжала. С покойным ныне мужем тоже помотала меня жизнь по нашей стране. Я бывала и в заграничных гарнизонах. Да я не об этом… Я никогда даже не слышала о Воллдриме, а ведь он не деревня. Тысячи жителей, какая-то сотня километров от столицы…
— Ну что ж бывает.
— Нет, милок, — покровительственным тоном вещала Глади. — Я провела маленькое расследование. — Она пялилась на задний бампер служебного автомобиля Крабова, который стоял впереди, и медленно докуривала свою сигарету. — Никто, буквально никто, вы понимаете, ни одна душа, ни один чиновник или солдат, офицер — о Воллдриме никому из обычных людей не известно. Не о том, что тут творится, вообще о его существовании. Вы понимаете?
— Если честно, не совсем… — сказал он, ощущая, что в сапогах уже скоро начнет хлюпать от масштабов выработки пота, в правое ухо же прилично задувало из открытого окна.
— Его просто не существует! — Глади с нажимом затушила окурок в углублении на дверце и сказала: — Самое интересное, что об этом городе крайне мало даже бумажных сведений. И это удивительно! Он ведь находится в одной из самых густонаселенных частей света. Его укрывали, прятали ото всех? — Не спрашивая, она наклонилась и вытащила из пачки Крабова еще одну сигарету. Засунула ее в рот, взяла зажигалку, но вдруг забросила зажигалку обратно в карман и выкинула в окно неприкуренную сигарету. — Я смогла найти лишь однократное упоминание города и то вскользь. В географическом архиве вашей организации. Эта природа, ландшафт, — они несвойственны нашим широтам. Волшебное место, волшебный город и люди — волшебники…
Крабов обладал достаточным опытом манипулирования, чтобы не отвлекаться на красивые отступления собеседника. Он провел ладонью по грубой ткани брюк и щелкнул пальцами:
— Это все поэтично, а еще эпично и так далее… — Крабов с тоской метнул взгляд на полупустую «B&D». — Но я не могу понять одного. Зачем вам ребенок? У вас итак хватает приличных связей в самых высоких кругах. Или вам все еще приходится шевелиться? Крылатый мальчик позволит вам привлечь инвестиции? Поможет в финансировании?.. приюта ли? Или здесь личный интерес?
Глади глянула на Крабова, с омерзением скривив рот:
— Вы пошляк, милый мой, самый настоящий! — она взяла еще одну сигарету из пачки Крабова и теперь уже прикурила. Глади затянулась и выпустила дым в лицо следователя. — А знаете, я это делаю, действительно, из личных и частично из корыстных интересов.
Крабов закашлялся и уже собирался «не фигурально» возразить дыму, но вот эта очевидная аура госпожи Глади заставляла подчиняться, ну или по крайней мере не особо выпендриваться. Он сказал:
— Теперь хоть немного проясняются ваши мотивы…
— Неужели вы думаете мой приют — это цирк уродов? Я не настолько черства и безумна. И не настолько нуждаюсь в финансировании, чтобы класть на него жизни детей. Не знала, что вы столь пошло смотрите на мир, — она затянулась и опять выдохнула дым в сторону Крабова.
Он небрежно махнул перед лицом рукой. На одни и те же «наезды» на свою персону он как правило не велся. Теперь вывести его из равновесия стало сложнее. Не особо стараясь, Крабов примечал черты и особенности собеседника и корректировал в соответствии с ними свое поведение. Он уже давно научился распознавать «противника» и делал это почти автоматически. Он знал кто перед ним и понимал, что наглеть стоит в разумных пределах. А так, дедовщина, коррупция, корпоративные интриги — чего только не бывало в его карьере! Ну что поделать, таковы рабочие будни военного следователя. А что только ему не приходилось расследовать!.. Семнадцать лет службы, после которых душа уже не тлела. Она давно выгорела и казалось, что пепельными ошметками теперь вылетала из него вместе с удушающем кашлем.
Ах, да, Крабов прокашлялся. Мысли не были хаотичны, он анализировал ситуацию и обдумывал дальнейшие действия. Согласиться с Глади?.. Сколько неприятностей его ждет, если она окажется недостаточно могущественной дамой? Однако, если окажется могущественной, то в случае его отказа, его ждут неприятности похлеще. Опять ему накидывают на шею поводок, и либо поведут куда заблагорассудиться, либо попросту придушат.
Он расстегнул ворот серой военной рубахи и потер вспотевшую шею.
Обстоятельства давили, но Глади вдруг смягчилась:
— Как я уже сказала, да и вы вероятно заметили, я стара. Я многое повидала. Более несчастного создания, чем этот малыш, и представить себе нельзя. Харм каким-то невообразимым образом покорил меня. Признаюсь, когда я его увидела впервые, меня чуть не стошнило. Да. Сейчас мне кажется это нелепым, но сразу… — она глянула на Крабова. — Я была шокирована, хотя мне всякое видеть приходилось. Дети без рук, ног, без глаз… с изуродованными природой или алкашами-родителями лицами… глухие, слепые, слепоглухонемые… Но этот… Он действительно волшебный ребенок. Он ангел на крылах! Это чудо, самое настоящее и, вы знаете, я устала от формальностей и этих подковерных игр. К тому же все скоро закончится.
— Не понял.
— Это не страшно. Я просто сделаю это! Я заберу его и уже завтра. Вы подготовите бумаги, в том виде, в котором мне необходимо, — и это был не вопрос. — От вас требуется такая мелочь. Это не так опасно, как вам может показаться. В целом моя формулировка выглядит весьма правдоподобно.
Она выложила свои соображения. Объяснила, как оформить бумаги; рассказала, что должно исчезнуть и каким образом это лучше сделать. Оказалось, она в курсе сегодняшнего «прорыва в следствии» и, вероятно, из-за него и торопилась провернуть перевод мальчика из заключения в приют уже назавтра. Подробную инструкцию, которую Крабов без проблем запомнил, благо память его была здорово натренирована, он уже крутил в голове, соображая с чего начать и как избежать возможных неожиданностей… а стоит ли вообще во все это ввязываться?!
Его вдруг осенило:
— Но вы забыли про Отдел Исследований, они его не отдадут! Я едва от них отбиваюсь, они хотят его для изучения. Уже давно забрали бы!
— Лягушачий опыт им нужен, а не исследования! Гады! — сказала Глади и смахнула с манжеты своего ершистого пальто пепел. — Вот поэтому все надо сделать именно завтра. Их начальник уедет по важному поручению.
— Ого, ваших рук дело?
— Я не хвастаться сюда приехала.
— Понял, — ухмыльнулся Крабов. Эта женщина начинала ему нравится. Уверенная в себе, да и за уверенностью пряталась отнюдь не пустота. Уж точно! Хитрая и прожженная в политических переплетах дама.
От тепла печки, жарящей ноги, становилось невыносимо. Крабов расстегнул все пять пуговиц кителя.
Последний вопрос, который Крабов должен был задать:
— Вообще с вами мне ясно, но Я-ТО почему должен помогать?
— О, это же самое забавное! Как я забыла? — она рассмеялась и наконец-то выкинула в окно давно погасший окурок. — Я похлопочу о вашем повышении.
— Тссс, так мелко? Я и сам неплохо с этим справляюсь…
— Но не это самое интересное.