«Это сон», — метнулась мысль. На этот раз Харм слишком быстро осознал, что спит. Он все чаще и быстрее понимал это, отчего лишь редкие сны оставались не подвластны его разуму. Вдруг потемнело. Он мог разглядеть лишь нечеткие контуры коридорного тоннеля.
Харм сложил ладони в чашу, приложил их ко рту и медленно подул в них. Что-то невидимое глазу он переложил в одну из ладоней и протянул руку перед собой, и вот крохотное пламя уже разгорается. Сон — не явь, в нем возможно все! Мечты здесь другие, но и они воплощаются. Главное верить, что это всего лишь видение.
Свет слепил глаза, и Харм отвел руку в сторону, поднял ее повыше.
Коридор и множество дверей. Мальчик подошел к ближайшей и сосредоточил мысль на замке. Щелчок — дверь открыта. Харм толкнул железное полотно, и оно, царапая пол, заскрипело. Он бросил комок света внутрь, и тот поплыл по комнате.
Камера оказалась пустой. Тюфяк непонятной расцветки и грязная рубаха, или халат, на нем. Тут давно никого не было. Харм вышел, позвав пламя назад, и оно прыгнуло в его руку. Он понес пламя дальше. Харм подошел к следующей двери, открыл ее, но не руками — мечтой. Опять никого, однако Харм учуял свежий запах пота. Недавно тут точно кто-то был! Харм вышел в коридор. Пламя погасло. Нечаянно — он отвлекся.
— Где же ты, Стив? — позвал он.
Харм остановился и вновь разжег в ладони огонь. Он попытался нарисовать в разуме свою камеру. Вспомнить откуда пришел. Стив в соседней камере, а значит Харму надо найти свою! Он думал, представлял, но сон не поддавался, будто им управлял кто-то еще. Харм четко уловил момент, когда пришло понимание — ему не найти Стива, не сегодня. Брат сам ищет его! Было ли это правдой или всего лишь надеждой мальчика? Трудно сказать.
Догадки, пришедшие во сне, всегда становятся очевидными. Харм поверил, что Стив ищет его сам. Он увлекся происходящим и забыл управлять сном, и потому особенный сон утерял нужный смысл.
Вой собак. Нет, но что-то очень похоже. Пролет лестницы с открытым окном. Голоса доносились оттуда, с улицы. Кто придумал строить такие высокие ступени? Харм пытается взобраться на одну их них, но скользит и никак не выходит. Одна ступень наконец позади, но вторая не проще. Харм опять пытается.
— Это сон, — сказал кто-то. — А значит все бесполезно!
Харм поднял голову на голос и увидел фигуру человека в тени, стоящего у открытого окна лестничного пролета. Харм взмахнул крыльями и поднялся в воздух. Тень накрывала говорившего, но откуда она падала было не ясно. Огненный шарик Харма облетел незнакомца, однако его облик так и не прояснился. Харм захотел подлететь, чтобы лучше рассмотреть говорящего, как вдруг понял — во сне у него не было крыльев! Он упал и ударился. Щека быстро промокла от крови, он рассек ее. Человек подошел к мальчику, наклонился. Его лицо все также скрывала тень. Он спросил:
— Ты кто?.. — но вдруг обрадовался: — Наконец-то! Пришел! Ма-ль-чик ма-ле-нь-кий при-шел… — пропел он.
Харм резко подскочил. Он проснулся.
— Стив? — прошептал он.
Кто говорил с ним во сне? Стив? Ну почему Харм испугался? Испугался и потому проснулся!
Харм повернулся к стене. Он провел по шершавой поверхности рукой, упер лоб в холодный камень и заплакал.
Стив за стенкой, он точно там, надо только разглядеть! Нельзя бояться! Нельзя! Это брат! Это Стив!..
Вскоре Харм успокоился и уселся в привычную позицию. Он прислонился затылком к стенке, за которой должен был быть его брат. Стенку испещряли неровности, острые камешки и ложбинки, за которые цеплялись волосы. Простецкие картинки и надписи красовались не только на стенках, но на полу и даже на потолке. Повсюду, где только возможно, кто-то выцарапал словечки и фразы. Их смысл, к счастью, ребенок не понимал. Их было так много, что наверняка хватило бы на брошюру тюремного жаргона и тюремных же пословиц.
Мальчик слушал собственное дыхание, стараясь настроиться и вернуть ускользнувший сон. Сердце стучало, мысли становились осязаемыми. Харм направлял их, сосредотачивал на брате. Он повторял и повторял его имя. Представлял, что тот стоит перед ним, и вот Стив появился. Он говорит:
— Я сдался… Больше не могу… Я никого не любил… Помоги мне…
Харм не заметил, как вновь ухнулся в сон. Сон наполнился сожалением, малыш Дриммерн просил прощения у брата и не смог осознать, что спит. За раскаянием последовал бессмысленный и сумбурный сон. Вскоре Харма разбудили голоса.
В камеру вошел кто-то, но привычных команд не последовало. Харм прищурился, и на миг ему показалось, что перед ним действительно стоит Стив. Он потер кулачками глаза, попытался присмотреться. Свет из коридора теснил темноту камеры. Глаза привыкли. Харм увидел, что в камере появились двое. Оба стояли в паре шагов от него, впялив руки в бока.
Один был невысокого роста и громко тянул носом воздух. Казалось, что он простужен, а может он так реагировал на смрад, висящий в камере. Он улыбался и несомненно наслаждался происходящим. В нем угадывался азарт, ему явно нетерпелось что-то сделать. Другой был слишком уж белокожим, точно годами жил без солнца в подвале. Бледные глаза окрашивала легкая голубизна, настолько тонкая и ненавязчивая, что едва-едва их можно было назвать голубыми. Он был в длинном синем пальто на больших пуговицах. Все до одной были застегнуты — ворот наверняка резал мужчине шею.
— Малый, вставай, — заговорил низкий. — Другая одежда есть?
— Только эта, — ответил Харм.
— Плохо, — сказал бледнокожий.
Низкий пояснил:
— Возьми что-нибудь на посту, — и мужчина в синем пальто вышел.
Практически сразу вошел еще один незнакомец. Он был в похожем синем пальто, однако выглядел менее формально. Пальто было расстегнуто, и под ним виднелся военный китель, одетый поверх водолазки. Харм сразу приметил на нем сапоги, точно такие же, как носил дядя Крабов. Мужчина осматривал Харма и почему-то непрестанно чесал свое запястье. В какой-то момент он закатил глаза. Видно чесание ему было крайне приятно. Пока он рассматривал мальчика, невысокий военный, что постоянно шмыгал носом, стоял «навытяжку», держа напряженную ладонь у виска. Все тут так делали. Этого жеста Харм никак не мог понять.
— Вольно! — наконец сказал мужчина в водолазке, небрежно лишь на секунду также приложив свою ладонь куда следует. Низкий маленько расслабился и доложил:
— Оденем и можно ехать.
— Фургон или джип?
— Фургон… Генерал Фейи отдал свой собственный… — ему помахали, мол достаточно.
Низкий умолк, а мужчина в пальто заключил:
— Хорошо! Я жду внизу, — и вышел.
Низкий изучал Харма и ухмылялся, он постукивал пальцами по карману. Наверное, там лежало что-то ценное. Вернулся бледнокожий:
— Одень, — он кинул Харму серую куртку, а потом спросил у низкого: — И как же он ее оденет?
— Да, малый… Че делать-то?.. — низкий покачал головой. Посоображав, он выдал решение: — Одевай пуговицами на спину. Дэн, помоги ему.
Бледнокожий сморщился, но послушался. Он ухватил Харма за рубаху и поставил его на ноги, отвернул лицом к стене и принялся натягивать ему куртку.
— Я сам могу, — противился мальчишка.
Весьма юный солдат-контрактник, успевший, однако получить целых две ленточки на свои пагоны, слегка потрепал Харму голову, точнее приложил считай ласковый подзатыльник. Дэн в пальто застегивал пуговицы на спине мальчишки. Перья мешали, поэтому удалось застегнуть лишь пару штук. Вдруг Харма схватили за плечо и резко наклонили голову вбок, быстро воткнули что-то в шею. Голова налилась тяжестью, Харма мотнуло в сторону, странные колючки прокатились по горлу, словно в него влили ледяной песок. Чувство холода в горле быстро растаяло, зато подкосились ноги. Вскоре Харм повис на куртке, которую двумя руками удерживал бледнокожий Дэн.
— Все! отрубился… — сказал кто-то и шмыгнул носом.
Лабиринт бесконечных горок. Харма несло, то вверх, то вниз. Скользкие края сужались и разъезжались. Вот он поднялся на ноги и увидел странное существо. Синекожее с крохотными крыльями и тысячей глаз, которые моргали в разнобой. Оно схватило малыша и толкнуло в сторону, Харма понесло дальше. Ленты, трамплины, шары, лица людей, — все в куче, разноцветное. Опять горки, тысячи горок… Стив, дядя следователь, мама… Мама летит рядом с Хармом, она переливистой нитью вышивает у него на куртке голубой цветок… Кап, кап… Харм открыл глаза.