Машину трясло, он попытался сказать что-то, но не смог. Тело не слушалось, и не было сил. Машина затормозила. Над мальчиком кто-то склонился и легко ударил по щеке. Какие-то разговоры, слов не разобрать. Дверь открылась и Харма куда-то потащили, усадили не пень. Харм оказался обвязан веревкой. Свежий воздух бодрил, становилось легче. Мальчика тормошили. Что-то пихают в руки. Вода. Харм выпил пару глотков.
На крохотной полянке, свежей от утренней прохлады, присутствовали все новые «посетители» камеры Харма: чешущийся офицер; рядом с ним двое — низкий и бледнокожий с сигаретами в зубах, а около фургона смуглый мужчина без пагон лет двадцати. Этот грыз семечки.
— Может он это от голода?.. — спросил низкий.
— Под сербонтулом нельзя кормить: может задохнуться, — пояснил бледнокожий Дэн.
— Я воды ему дал.
— Черт…
Эти беседовали, а мужчина в водолазке уже не чесал запястье, он осматривался. Он глянул на веревку, которой связали мальчика, и низкий тут же уловил смысл этого взгляда. Он подскочил и привязал ее конец к стволу ближайшего дерева.
— Сколько километров до зоны? — спросил чешущийся.
— Типа пятнадцать, — ответил парень с семечками.
— Слишком близко, — он покачал головой.
— Фейи сказал…
— Опро-мет-чи-во, не-пред-ска-зу-е-мо… — чешущийся мужчина очевидно был главой всей четверки. Он вслух размышлял над ситуацией.
— Малый, эй, малый, — к Харму обратился низкий. Он уже стоял рядом и проверял веревки, всматриваясь в лицо мальчика. — Ты как? Очухался уже?
От него несло табаком и, что странно, он пах почти как дядя Крабов, но теперь этот запах показался Харму неприятным. В утробе пищеварительной системы зачесалось и загудело, и Харма незамедлительно вырвало прямо на сапог низкого, отчего тот схватил мальчонку за грудки и потряс.
— Эй, попроще, — главный осек оскорбленные чувства подчиненного. — Поставь его на ноги.
Низкий повиновался. Он поднял Харма, удерживая его за куртку. Ноги не слушались, но «с помощью» шмыгающего носом служивого Харм почти стоял.
— Преврати этот пень в дерево, — сказал старший офицер.
— В денежное, — не слишком тихо добавил водитель и заржал. Когда он понял, что его услышали, тут же умолк и отвернулся.
— Ну, дерево… Ветки, листья… Давай! Ну, постарайся… — небрежно выговаривал офицер.
В машине зазвонил телефон. Все обернулись. Водитель влез внутрь и вытащил большую темно-зеленую сумку, из которой торчал провод, убегающий в кабину. Солдат откинул верх сумки, выпрямился и снял трубку. Он представился, через пару секунд отрапортовал: «Слушаюсь!» — и пригласил «к сумке» офицера:
— Майор Добринов, вас к аппарату! Генерал вызывает!
Добринов почесал запястье и недовольно взглянул на Харма:
— Иду!
Низкий усадил Харма обратно на пень и в лицо мальчику процедил:
— Думай, как из пня сделать дерево, а то побью! — он замахнулся и плюнул куда-то вбок, потом отпустил плечо Харма и отошел к бледнокожему. Они опять закурили.
В этом лесу пахло точно также, как в том, где год назад поймали Харма. Тогда он уже несколько дней искал Воллдрим. Он летал, попадая в города и села, большие и малые, но все было не то. Он заблудился и был очень голоден. В очередной раз замаявшись поисками, мальчишка прилег на узком крылечке крохотной деревянной избы, стоящей у проселочной дороги и уснул. Он проснулся от лая Кайгы. Когда Харм увидел людей, которые были одеты на один лад в черные штаны и куртки, то обрадовался незнакомцам и попросил у них еды.
— Здравствуй, парень… Откуда ж ты взялся, а? — спросил его один из мужчин в черном.
— Я из Воллдрима, — ответил Харм. — Вы знаете где он находится? Вы поможете найти мне мой город? — произнес мальчик и не него тут же набросили сеть.
— Поймали! Наконец-то мы нашли этого уродца! — мужчина улыбался. — Я думал местные врут… Значит ВОЛЛ-ДРИМ?.. Хм, что за название?.. — он крикнул: — Записано?
— Записано! — подтвердил кто-то.
Харм вспоминал об этом пока Добринов разговаривал и даже не подозревал, что в момент своей поимки ненароком навлек на родной город долгую военную напасть.
Добринов резкими и короткими фразами отвечал собеседнику, в концовке прозвучало: «Так точно!» Он передал трубку водителю. Парень положил ее на аппарат, застегнул сумку и влез в кабину, только ноги торчали. Видимо он возвращал военный телефон на место.
Добринов, недовольно покусывая губы, чесал запястье.
— Бери его! Едем на юг. В объезд естественно.
Низкий взял Харма за шиворот и прижал лицом к себе. Он сказал:
— Дэн, давай!
В шею опять что-то вонзилось, и Харм снова отключился.
Они вновь куда-то ехали. Харм слышал разговор военных, но не понимал, о чем те говорили.
— Еще километра три… там эта «коробка»…
— Какой-то старый завод?
— Склад.
— Аааааа, понятно. Задолбало уже по проселочным дорогам мотаться…
Разговаривали двое. По голосу низкий и бледнокожий. Голоса перемешивались с шипением и были слегка не такие. Эти двое говорили не здесь, но их почему-то было слышно.
— Слушай, уже близко. Чет мне не по себе.
— Потише, а то… — сказал шмыгающий и шепотом добавил: — Ну его, в общем…
Харм приходил в себя, он попытался присесть. По обе стороны он нащупал деревянные полочки. Наверное, это были скамейки. Он шарил в темноте, и вдруг рука упала на что-то теплое. Грубая натянутая ткань, ниже топорщилось что-то шершавое. Щелчок — зажглась зажигалка. Харм на секунду отвернулся от света. Оказалось, что он ухватился за сапог Добринова. Мужчина сосредоточенно пялился на ребенка. Фургон качало, свет мотало направо, налево, он подскакивал вверх и падал вниз. Добринов молчал, и ни одной эмоции не читалось на его лице. Свет скользил по его скулам и щекам, подсвечивал выемку на подбородке, делая лик Добринова, то каменным, то пряча его в темноту фургона.
— Я, — заговорил было Харм и, вдруг сообразив, отпустил сапог офицера. — Я… можно мне попить?
Мужчина молчал.
— Я… — повторил Харм, но мужчина насупил брови и задул огонь. Что-то щелкнуло, стало тихо.
Харм понял — надо молчать.
Несколько минут тяжелой тишины. Харм слышал свое дыхание, оно было громким, оно сотрясало воздух и должно было оглушать всех вокруг. Офицер не издавал ни звука. Его присутствие никак не проявлялось. В какой-то момент воображение и тьма взялись убеждать расшатанное сознание Харма, что он здесь один, и Добринов ему лишь привиделся.
Вопрос в темноте:
— Ты что-то чуешь?
— Я? — спросил Харм.
— Ты-ты! Что-то необычное или давнее… Что ты чуешь?
— Я пить хочу, — ответил Харм.
— Кроме этого, постарайся… сосредоточься. Ну, давай!
— И есть… Очень хочу есть…
Звук удара о железо. Видимо мужчина яростно топнул ногой.
— Это не важно… Ты чуешь что-то важное? Тебе становится лучше или легче? Или хуже? Что-то накатывает? По-другому ощущается?
— Я не понимаю.
— Голова не кружится?
— Здесь темно, и вот тут болит, — Харм прижал кулак к груди.
Щелкнула зажигалка. Мужчина сосредоточенно посмотрел на Харма.
— Голова кружится? — повторил он.
— Немного.
Он прищурился. Долгое молчание. Наконец офицер влез в карман пальто и что-то вытащил.
— Держи, — он протянул Харму флягу, в ней плескалась жидкость. Харм открутил крышку и глотнул. Это был холодный чай со странным привкусом. Он убрал горлышко ото рта.
— Больше выпей, — спокойным тоном проговорил Добринов.
Невесть откуда послышалось:
— Мы так близко. Надо было раньше остановиться или хотя бы расспросить его.
— Он знает, что делает. Специально с малым остался…