— Надеюсь знает…
Совсем рядом монотонно заговорил Добринов:
— Они думают, я не слышу, что им страшно. Они думают, я не положил им микрофон, — он улыбнулся и свет погас.
— Хватит бояться, Дэн. Я ваще тащусь от ситуации. Где такое еще увидишь? — в кабине продолжалась беседа.
— Уж лучше не слушать и не знать всего этого, — ответил другой, а кто-то третий насвистывал мелодию и не включался в разговор. Личный водитель Добринова прекрасно знал, что тот любит «послушать» тех, с кем работает.
Харм пил холодный чай и чувствовал легкую эйфорию. Разумеется, он не знал, что Добринов добавил туда коньяка. Алкогольный букет пригодился, однако, не только «для вкуса», но для другого. Чтобы сбить с толку мальчишку, чтобы трезво тот думать уж точно не смог.
Разговор из кабины:
— Мало ты ему в последний раз сербунтола ввел.
— Если больше дать, он может и не дожить до нужной зоны… Итак четыре раза кололи…
Харм помнил лишь два укола и вряд ли понимал, что именно уколы обсуждают двое в кабине. Да и откуда было знать бедному малышу о бардаке, временами вершившемся в военных делах?
Прежде исполняют, после сверяются с планом и понимают, что зря. Опять укол. Наконец, через полтора часа мучений и вызова механика, машина завелась. Поехали на юг. Там оказалось — нет подходящего места; рванули на юго-восток от Воллдрима — позвонило начальство, велели действовать прямо на месте, постепенно подъезжая к зоне на полкилометра-километр. Они припарковались у обочины и во время выгрузки спящего тела, поступили новые указания. Добрых девять часов Харма возили туда-сюда. Он, то просыпался, то засыпал. Боялись они, очень боялись, что Харм окажется в сознании, в момент, когда они будут не готовы его обезвредить…
Вдруг он на самом деле маг, и тогда им несдобровать! Ребятки в кабине волновались.
Добринов не выглядел усталым или злым от этих назойливых указок сверху. Он не нервничал. Он жил некими внутренними процессами. Казалось в его голове неспешно осуществляется еще одна жизнь: по своим собственным законам бурлит добриновская вселенная, наполненная чем-то структурированным и размеренным. Он не раздражался и говорил в бархатной тональности. Нынче, когда Харм охмелел, он даже показался Харму дружелюбным. К дяде хотелось прислониться. Харм лег на спину и отдался тряске колес. Голова качалась, делалось хорошо. Он нащупал сапог Добринова и едва прихватил двумя пальцами его подошву. Так он меньше боялся. Так он убеждал себя, что с ним едет дядя Крабов.
— Почти на месте, — сказал кто-то. — Вон торчит антенна.
— Точно!
***
— Давай, пробуй! — приказал низкий.
— Что мне делать? — не понимал Харм.
— Колдуй! — он выжидающе смотрел на мальчика.
Добринов спокойно стоял, прислонившись к стене. Казалось, он рядовой наблюдатель, а руководит действом самый наглый, то есть низко-сопливый вояка. Безусловно это было лишь иллюзией, представлением для тех, кто не смыслил в методах Добринова.
Харм понимал, «колдуй» — это скорее всего «мечтай». Но как? Он еще не успел научиться хорошо мечтать, да и мечты все-равно давно исчезли. Они не воплощались. Харм больше не может… Он теперь не мечтатель!
Он обернулся на свои крылья и вздохнул. Куртку сняли, а крылья еще больше обтрепались. К тому же их опять подрезали, видимо пока он спал. Он не сможет улететь! Жаль, но не сможет.
«Лучше я умру», — подумал Харм, и вдруг резкая боль вонзилась в грудь. Он упал на колени и сразу вспомнил, что нечто подобное он уже ощущал. Это было во дворе его дома, в день, когда спасли Элфи, чуть не погибшей в мире без воздуха.
Он терял сознание…
«Нет! Папа, Сара, где вы?.. Я найду вас! Стив, Майкл…» — отчаяние убивало его. Харм вспомнил слова Стива, услышанные во сне накануне: «Я сдался… Больше не могу…»
Нет! Если сдаться и он, тогда Стив точно пропадет! Никто не спасет его! Ведь только Харму известно, где его прячут; только он знает, где искать! Харм встал на ноги. Одно чувство, казавшееся новым, названия которому он не знал, затмило остальные. Он разозлился!
Харм стиснул зубы и презрительно посмотрел на троицу, приведшую его в это здание. Он сжал кулаки и оттолкнулся от земли.
Неужели крылья вновь обрели силу? Да, это было именно так!
Ощущая мощь крыльев, Харм чувствовал себя цельным. Теперь он весь! Теперь он стал собой! Харм взмыл ввысь, но ударился головой о бетонный потолок.
Кто-то крикнул:
— Он улетит сейчас.
— Никуда он не денется, Дэн. Ты сам-то готов? — спросил низкий.
Бледнокожий подошел к длинному пузатому приспособлению, вроде толстенного зонта с внушительной ручкой, стоящему в углу. Он взял его в руки и сказал:
— Готов…
Харм осматривался, в его голове бились вопросы: «Что им надо от меня!? Как сбежать отсюда?» В комнате не было ни окон, ни дверей, лишь массивные железные ворота, у которых стояли его надзиратели. Сумеет ли он прошмыгнуть между ними?..
Что-то изменялось. Жизнь не просто вернулась в крылья… но злость… она была не внутри — вокруг него. Она странным образом питала крылья. Это было, наверное, уже знакомо Харму… Это было что-то свое, родное…
— Я мечтатель! Я опять мечтатель!.. — радостно проговорил мальчик.
— Да, продолжай, — в глазах низкого читалось наслаждение. Он облизнул верхнюю губу и шмыгнул носом.
— Я вижу будущее…
— И что ты видишь?
— Я пойду домой! Папа волновался, но теперь я знаю, где мой брат…
— Не то! Разве тебе не говорили, что твои родители больше не хотят иметь с тобой дел?
— И Са… — Харм запнулся. — Даже моя сестричка?
— Конечно, и она тоже.
— Она что-то говорила обо мне?
— Ты всегда был уродцем, и они тебя не любят. Не хотят тебя видеть. Хотят, чтобы ты исчез.
— Неправда! Вы обманываете меня! Она не такая!.. — крикнул Харм и замахнулся.
По воздуху промчалась теплая рябь, и обидчик, резко повернув голову, свалился на пол. Казалось, в него пульнули невидимым мячом. По крайней мере звук случился соответствующий.
Человек с бледной кожей уже держал Харма на прицеле. Его странное длинное ружье было нацелено вверх.
— Прекрати! — сказал он.
Добринов, к удивлению, сложил руки на груди и, покачивая головой, ждал что же будет дальше. Он не испугался, казалось он понимает, что контроль над ситуацией ничуть не ослабел.
Харм вновь замахнулся, и бледнокожий Дэн выстрелил.
Глава 11. Человек в тумане
Вэйшебы Элфи и Кирк стояли у границы серого Воллдрима. Кирк скручивал рулетку:
— Еще почти полметра со вчерашнего утра. То есть сутки с половиной… Примерно… Да, около 30-ти сантиметров в сутки, — подтвердил Кирк.
Много дней ребятня приходила к границе обитаемой части Изнанки. Радуга в саду уже не впечатляла так сильно, теперь ее видели повсюду. Она появлялась то там, то здесь и то ли бояться детям надоело, то ли они нашли занятие поинтересней, но страх перед ней вначале перекочевал в восхищение, а нынче канул в саму обыденность.
Уйма голосов обыкновенно сопровождала «степанову радугу», как прозвал ее Кирк, однако к детям голоса лезли не навязчивее, чем ко всем остальным. Оттого умы вэйшебов занялись чем-то более увлекательным. На этот раз заслужил их внимание тот самый, окутывающий серый мир, туман. С месяц назад Элфи с Кирком наконец-то решились прийти к нему. Вэйшебы ездили на велосипеде вдоль белой завесы раз-два в неделю, проехав в общей сложности вокруг серого города несколько раз. Недавно они кое-что приметили: туман отступал. Потому последние пять дней Кирк фиксировал его местоположение в тетрадке.
Повсеместно туман значительно отстоял от строений города: сто метров или больше, но не в месте, к которому друзья приезжали нынче каждый день.
Здесь находился небольшой заброшенный домик. Лохматые бревна, поросшие липовыми ветвями. На остове крыши застыл крылатый конь на дыбах, а вокруг дома утрамбованный песок и ровные конусы елей, все в один рост. Песок был влажным, словно еще вчера омывался невидимым морем, и, пока Беккет возился со своими записями, Элфи с удовольствием лепила из песка замки и домики, рисовала рвы и ленточки речных изгибов, которые довольно быстро наполнялись водицей.