— Ты осуждаешь меня? — спросила она.
— Почему ты спрашиваешь?
— Мне кажется, ты что-то скрываешь. Мне кажется, ты знаешь больше, чем сказал. — Она смотрела на друга, пытаясь понять, догадался ли он о ее секрете или… или все еще дорожит ее дружбой?
— Это не важно, и я не вправе тебя осуждать. Не думай об этом, — сказал Хванч. Его красивая мечта обернулась легким покрывалом, и он укрыл старушку, трясущуюся то ли от холода, то ли от предчувствия чего-то нехорошего. — Они… сотни людей, застрявших в тумане, тоже не осуждают. Поверь мне, — шепотом добавил он и наклонился к ее уху. С горячим дыханием Хванча по шее Виолы скользнули и его слова: — Поверь мне, Пэнто, и больше не бойся прошлого, — Кристиан поцеловал ее в лоб и обнял ошеломленную мечтательницу…
Глава 23. Большой кусок понимания
— Мы подлетаем, — сказал Кирилл, он провел по черному глянцевому диску на панели указательным пальцем и надавил на его центр.
Хванч сидел рядом с Виолой. Он сжал ее похолодевшую ладонь:
— Все будет хорошо.
— Спасибо, Кристиан, — сказала Виола и улыбнулась.
От Крита до побережья Португалии сфера летела почти три часа, еще с полчаса они добирались до нужных координат. Внизу мелькали катера и лайнеры, а небо испещряли белые полосы, оставленные самолетами. Они летели к месту, расположенному примерно в двухстах километрах на юго-восток от мыса Сан-Висенти.
Наконец сфера врезалась в покрывало океана, вздыбив воду.
Те, кто находился внутри, интуитивно выставили перед собой руки, пытаясь увернуться от ударившей в сферу преграды. Кирилл похоже проделывал подобное не раз. Он не среагировал, продолжал хладнокровно управлять сферой. Сила инерции не работала внутри, и пассажиры не испытывали перегрузок от изменения скорости.
Транспорт, несущий в себе возможность мечтать, уходил все глубже, вода становилась плотнее и темней.
Погружение шло в разы медленнее скорости, с которой они летели прежде. Впрочем, это регулировал Беккет. Цвет воды менялся от зеленого до темно-синего, который в конце концов превратился в черный мрак. Уже скоро трудно было разглядеть хоть что-то. В сфере не предусматривались осветительные приборы, наподобие фар или прожекторов, зато она сама могла светиться, будто крохотная звезда. И Кирилл зажег ее.
Свет ударил в глаза и первое время мечтатели слегка щурились, потом привыкли.
— Глубина примерно три километра, — пояснил Кирилл. — До дна, судя по всему, чуть меньше еще двух.
— Почему внутри нисту-рум пахнет морем, она ведь непроницаема? — спросил Хванч.
— Неосознанные мечты, — ответил Рэмон. — Океан ассоциируется с этим запахом, и наши ожидания нисту-рум воплотила таким вот образом.
— А почему пахнет корицей и чем-то таким… цитрус… мандарины… нет, апельсинами? — спросил Кирилл Беккет, но никто не ответил, лишь Генри с Хванчем коротко взглянули друг на друга.
— Столько историй об этом месте, — сказал наконец Генри, прервав долгое молчание. Склонив на бок голову, он рассматривал толщу воды, то и дело выплевывающую то кальмара, то слизкую медузу в свет нисту-рума. — Тут многие исследователи выискивали новые виды живности, затерянные цивилизации… Гора Ампер разжигала умы искателей приключений со всего мира и все еще хранит тайны… а теперь и мы плаваем у ее подножия.
— Обычное дело. Чуть что наперекосяк, значит замешаны мечтатели, — ухмыльнулся Беккет, быстро проведя тыльной стороной ладони по сосредоточенному лбу.
— К счастью ли, к сожалению, но, чем глубже копать, тем становится очевидней, что в этом есть некая закономерность…
— Порой мне кажется чудные мечтатели — это некая разновидность беспечных людей, не отвечающих за поступки, но непрестанно соглашающихся с тем, что «так уж вышло».
— Кирилл, — Виола зыркнула на Беккета. — Занятие самобичеванием по-твоему лучше?
Кирилл пожал плечами:
— Виола, но ведь раз за разом так и выходит. Мы, ну или наши предшественники, творим, потом боремся с последствиями, потом опять творим неведомо что…
— Это уже миллион раз обсуждалось! — сказала Виола. — Разве вина наша, что род людской любознателен и стремиться экспериментировать?
В разговор вступил Рэмон:
— Кирилл, люди делают свою жизнь такой, какой могут сделать.
— Только ли свою? — ответил на реплику зеландерийца Кирилл.
— Свою, и жизнь тех, кто не хочет или не в состоянии решить самостоятельно, как ему жить…
Свет от сферы из-за плотности воды освещал лишь несколько метров вокруг.
— Я сбавил обороты, — пояснил Кирилл, и дискуссия на этом закончилась. — Сейчас будет дно… — вскоре он добавил: — Все! Мы опустились.
Дно представляло собой безжизненный ландшафт. Каменная лава и утрамбованные давлением осадочные породы.
Несколько часов команда мечтателей исследовала океанский поддон — эту беспроглядную тьму. Сфера поднимала клубы пыли, когда почти касалась дна, пролетая вдоль пустынной равнины, погруженной в вечную ночь. Ничего существенного они не обнаружили, кроме нескольких колоний геотермальной живности. Все устали и потому расположились, кому где приглянулось. Кто-то на скамейках, ну а Хванч вновь прилег на мягкий мох.
Генри рассуждал вслух:
— Здесь ничего нет. Возможно столетие стерло все следы. Когда Карл Крубстерс был здесь? Сто, сто двадцать лет назад?.. — Видимо Генри тоже устал и даже свыкся с присутствием здесь Хванча. Впрочем, в глазах Генри не угадывалось ненависти или каких-либо претензий к Кристиану. Известие о болезни Магдалены по всей видимости повлияло на его отношение к бывшему другу. — Но, с другой стороны, шебрак горит, да так ярко, будто здесь сама Фоландия! — недоумевал он.
Кирилл высказал свои соображения:
— Если Карл был здесь сто лет назад, тогда за столь продолжительное время любые улики, учитывая давление и подводные течения, найти просто невозможно. Что же он здесь делал? Может мы не так поняли? Надо проверить и другие места. Вернемся на Крит?.. Там мы не ныряли.
Рэмон будто бы не услышал довольно логичные рассуждения Беккета. Он посмотрел на Генри и повторил:
— Сама Фоландия…
К нему подошел Хванч и тихо спросил:
— Думаешь здесь тоже? Я был уверен, что только Воллдрим…
Высказаться решилась и Виола:
— В любом случае мы ничего не обнаружили. Знаем, что шебрак что-то нашел. Будем разбираться, а сейчас летим домой.
— Видимо не только, — сказал Рэмон, то ли Хванчу, то ли всем остальным, а потом согласился: — Летим…
Подъем и все молчат. Столько ставили на эти меридианы, но все без толку. Шебрак светится, он кричит о наличии чего-то! Но на что он реагирует?!
— Кстати, есть еще особо выделенные Карлом координаты. Думаю, стоит слетать на африканский восток, — сказал Генри Смолг. — На севере Афарской котловины есть место, которое зовут Данакиль…
— Я не знаю, есть ли смысл, — пожала плечами Виола. Она стояла на противоположной стороне сферы, и рассматривала морскую живность. Стая макрели проскользнула по сфере, и тут же рыба-меч отпружинила от поверхности чего-то невидимого ее глазу.
Беккет разъяснил:
— Данакиль — хорошая мысль, однако есть одна проблема. Сфера не может работать вечно. Если лететь обратно тем же маршрутом, у нас часов восемь, плюс-минус… нисту-рум необходимо вернуть на свое место, иначе мы потеряем ее. Прошло уже шесть… нет, почти семь часов.
— Отличные новости! — сказал Генри. На него недоуменно посмотрели мечтатели. Они были так напряжены, что не уловили сарказма.
— К сожалению, это правда. Да и нам не приходилось раньше красть сферу или где-то задерживаться надолго. Потому об этом как-то не задумывались, но теперь вот предупреждаю.
— Спасибо, Кирилл.
— Но что же точно искал Карл? И не зря ведь этот шебрак так горит! — сокрушался Генри.
— Хоть бы что-то нашли. Столько времени бестолку потратили, — согласился Кирилл. Он прилично вспотел, видимо долгая концентрация уже измотала его.
Хванч же с Рэмоном что-то обсуждали, казалось у них имеется свой взгляд на ситуацию, которым они отчего-то не делились.