— Не знаю, — ответил Рэмон. — Вот это пока и не ясно… Но то, что Фоландия появляется здесь, и так было уже много раз для меня очевидно. Куски, то больше, то поменьше… Сейчас наверняка на поверхности появилась волна. Не думаю, что слишком большая, но, когда суша достигнет дна… я точно не могу сказать. Подобные исследования никогда не проводились. Цунами, а может быть землетрясение — возможен катаклизм.
— Цунами?.. Погоди, а вот эта дата, «755»… Если это 1755 год, тогда, — сказал Генри. — Мне кажется именно тогда случилось это цунами. Метров 20 или все 30… Оно накрыло побережье Португалии. Тысячи погибли. Я почти уверен в этой дате.
— Нечего тут думать. Это очевидно. Если хочешь, проверь остальные даты или меридианы около Крита, другие точки. Не удивлюсь что и там имели место стихийные бедствия. А может на суше появлялся человек или люди, которые были так не похожи на местных… Не знаю были ли раскопки в подобных местах. Думаю, такое случалось не только в море, но и в недрах земли. Это надо искать и анализировать… Мне в принципе хватает исходных данных для выводов, а вы можете заняться деталями… Если больше нечем заняться…
— Как думаешь, Рэмон, Карл узнал об этом или только нащупал закономерности? — спросил Генри. — Почему он не рассказал никому? Ведь это ужасно важно?!
— Это не имеет значения, — сказал Рэмон. — Он мертв и ни за что не отвечает. Печально, если узнал, но не стал предпринимать действий. Впрочем, винить людей за то, что они таковы каковы есть, не имеет смысла.
Рэмон посмотрел на Виолу, и от его слов ей стало больно. В груди будто торчал огромный нож, а сердце мечтало разорваться. Убить себя непозволительная роскошь, пора ответить за свои поступки, за все, за всё!.. Не только за себя, но и за Карла…
— Оставим Карла в покое, — сказал Кирилл. — Это и вправду не имеет смысла.
— Почему Фоландия вторгается в этот мир? И как давно? — спросил Генри.
— Кристиан, а у тебя есть соображения на этот счет? Ты молчишь. Что ты думаешь? — спросил Кирилл.
— Нельзя, чтобы Фоландия появлялась здесь и дальше. Это необходимо прекратить!
— Получается Фоландия не исчезла, она не саморазрушалась… Ее рвало или все еще рвет на части, выбрасывая кусок за куском в этот мир. Но почему именно в этот? — спросил Генри.
— Очевидно одно — Кристиан прав, необходимо это прекратить, — коротко сказал Рэмон и пройдясь по сфере ровно ее половину сел на скамью, оказавшись для остальных вниз головой. — Точнее закончить начатое… — добавил он.
Рэмон задумался.
— Что? О чем ты? — спросил Генри.
Ему не сразу ответили. Только через несколько минут спокойным тоном Рэмон наконец проговорил:
— Сегодня же решаем, что делать с Воллдримом. Хочет ли кто-нибудь из мечтателей и обычных граждан остаться в городе? Готовы ли они рискнуть? Опрос я проводить не буду. Придется рискнуть всем разом и надеяться, что Изнанка не схлопнется, когда мечта, брошенная сотни лет назад, будет доведена до предела.
Кирилл спросил:
— Какая мечта? Брошенная где?
— На Изнанке… Скоро я все объясню…
— Все это лишь гипотезы. Я понимаю, что весьма правдоподобные… — несоглашался Кирилл.
— Ты хочешь подождать и подумать? — прервал Беккета Рэмон. Он не был разгневан и даже не повысил голос. — Сотни лет умирают фоландцы, умирают и люди Земли от стихийных бедствий, вызванных вторжением другого мира в этот. Лично мне уже все ясно. Если хотите, ждите еще, думайте, а это будет продолжаться дальше, пока вы в нерешительности топчетесь на месте. Хотите, действуйте сами… Но я жду, что вы поможете мне. Вы все!
— Что конкретно делать дальше? — спросил Кирилл тоном намного мягче предыдущего.
— Мы возвращаемся в Воллдрим!
Все стихли и даже несмотря на чудо в душе каждого из мечтателей, тяжесть и даже некое чувство вины разрасталось в их сердцах, рождало тревогу. Сотни лет мечтатели Воллдрима проживали в прекрасном городе, отстранившись от внешних событий, от остального мира. Максимум, что они делали за пределами города — это внушали человечеству, будто жизнь на Земле намного старше пяти сотен лет; подкладывали, внедряли в толщу планеты старинные артефакты из древних миров. В итоге вышло так, что они умудрились не заметить катастрофу, которая может уничтожить жизнь на планете и возможно именно она уничтожила всю Фоландию!
Сфера неслась к Воллдриму. Все молчали. Тишина игралась с воображением, и каждый из присутствующих рисовал себе свой апокалипсис, каждый страшился того, что было и того, что еще ждет их.
Генри стоял рядом с Кириллом, и солнце жгло его затылок. Они почти не говорили, но каждый понимал, что подобных задач мечтатели Земли никогда не решали, да и ответственность на них лежала неподъемная. Рэмон сидел один. Он был сосредоточен, и никто не знал, насколько интенсивный мыслительный процесс происходит сейчас в его голове. Хванч творил крохотные мечтания, и как будто не боялся и даже не переживал. Своим спокойствием теперь он напоминал Рэмона, с которым в быту жизни своей на Изнанке стал весьма дружен. Кирилл не выдержал первым. Отвлечься было просто необходимо:
— Виола, ты так прекрасно владеешь фоландским. Откуда знаешь? Говоришь на нем будто он твой родной.
— Я знаю много языков, — сухо ответила старушка.
Она не собиралась продолжать беседу. Девочка в объятиях Виолы устала, от эмоций и видимо от голода, которого она не понимала. Она уснула, улегшись на колени старушки.
Виола мечтательно укутала ее пуховым одеялом и подняла к центру сферы. Девочка парила в воздухе и видела свои тревожные сны.
— Рэмон, послушай, — позвала Виола и встала. — И вы, все послушайте меня.
Мечтатели повернулись к Виоле, Кирилл же не отвлекался, слушал в пол уха.
— События, которые описывала мне Сюзилейн… Они… Это было очень давно. Она с эпохи давно минувших дней… Даже минувших столетий…
— Отличное известие! — сказал Рэмон и посмотрел на спящего ребенка. Чем-то она напоминала ему Сессиль: белая кожа и светлые волосы… — Тогда одной загадкой меньше, — добавил он.
— Есть еще одна проблема, — сказал Кирилл.
— Какая же? — Спросил Хванч.
— Когда будем возвращать сферу на прежнее место, выйти из нее получится лишь прежним составом. — сказал Кирилл. — Придется кого-то высадить…
— Ты предлагаешь высадить ребенка? Но она одна, да в незнакомом мире…
— Нет, не обязательно. Важно количество пассажиров. Просто кто-то должен будет сойти. Проблема несущественна. Попасть на Изнанку можно кучей способов. Ореи есть у всех?
— Я выйду в Воллдриме, — сказал Хванч.
— Нет, это сделаю я! И спорить об этом я не собираюсь, — сказала Виола. — Поберегите Сюзилейн. Научите ее, как жидкость пить и как употреблять пищу. Она не умеет даже этого, а я… я выйду раньше. Рэмон, если вдруг я не вернусь, ты знаешь, что делать. Я точно знаю, что ты справишься сам.
— В смысле не вернетесь? — спросил Кирилл.
— Я тоже что-то не понял, — подхватил Генри.
— Рэмон, я даже не сомневаюсь, что ты справишься и доверила бы это дело скорее тебе, нежели самой себе. Мечта должна быть закончена и на этот раз времени ждать больше нет…
— Мне не жаль вас, — вдруг сказал Рэмон.
— Я знаю… мне тоже себя не жаль, — ответила Виола.
— Мне кажется вам двоим пора нам все объяснить, — сказал Генри. — Согласен, что с ореем на Изнанку попасть намного безопасней, чем через Уголок Просвещения… Почему вы можете не вернуться? Рэмон, ты прогоняешь Виолу прямо сейчас?..
— Я не прогоняю. Ты неправильно все понял, Генри, — ответил Рэмон.
— Не прогоняет… — сказала Виола. Она задержала взгляд поочередно на каждом мечтателе, находившемся в сфере. Все они росли на ее глазах. Она любила каждого из них, каждого по-своему… Все они отныне надежда этого мира. — Ах, вот и Воллдрим под ногами… Мне пора… Только вы, все вместе должны… Вы сделаете все, что требуется. Начинайте немедленно!..
Вдруг сфера в месте, где она стояла, взвизгнув, порвалась. Старушка вывалилась вниз, а место разрыва, словно порванная ткань стала извиваться и бить по внешней и внутренней поверхностям нисту-рум. Ноги остальных мечтателей оказались впаянными в сферу. Видимо это была некая защита от потери пассажиров. Из краев разрыва выползали трехпалые прозрачные ручонки. Они тянулись к противоположному краю разрыва, из которого к ним тянулись в точности такие же. Вскоре образовалось единое полотно, и сфера освободила ноги мечтателей.