— Что? Ты совсем из ума выжила?
— Можешь дослушать?!
— Прости, Виола. Я на взводе. Ты толком ничего не объясняешь, говоришь какими-то общими фразами… До сих пор не понимаю, зачем мы здесь. Вдруг нас заметят, вдруг мы вызовем подозрения… Да и тут… ну ты сама говорила я могу сбросить… и не пять кило — несколько лет! — она взглянула на подругу и сбавила обороты: — Прости, я слушаю тебя, но постарайся не юлить, — Брегантина в нетерпении закинула ногу за ногу и принялась мять ладони. Не могла она усидеть на месте. Хотелось встать и уйти прочь из города.
Они сидели у калитки, ведущий в давно пустующий дом. Здесь было тепло, но жильцы отчего-то покинули свое жилище. В невзрачном, непривычном — в одном из сотен захолустных уголков подруги вели столь важную беседу. По правде, о ее важности одна из них пока не догадалась.
— Мечтатели в привычном смысле могут перекраивать мир материальный, события, явления… Практически все, что угодно. Однако им неподвластен их собственный мир, внутренний.
— Внутренний мир?..
— Я не совсем верно выразилась. Эти два состояния на самом деле не безусловны. Они есть в той или иной мере в каждом человеке. Наиболее сильные мечтатели не способны измениться самостоятельно. Понимаешь? Благодаря Карлу я не упала духом, но будь я одинока, случился бы неминуемый крах. Карл влиял на меня, а я на него. И тем мы спасались, но теперь нет человека ни в этом мире, ни в каком другом, который непременно смог бы мне помочь. Мой человек, мой мир в нем — все умерло, потому и я разрушаюсь…
Брегантина всматривалась в лицо подруги, пытаясь понять, к чему клонит Виола. Они сидели тут полчаса или больше. Деревянные рейки впивались в зад, молодая старушка мечтала встать и размяться, но наигранный облик… Приходилось по максимуму сдерживаться. Брегантина потянула носом воздух, в котором было так много оттенков и жизни, и попыталась не упустить линию мысли, которую все больше удлиняла и запутывала ее собеседница. Начинало казаться, что Виола элементарно тянет время.
— Это моя теория. Мои наблюдения, — пояснила Виола.
— Это все, что ты хотела рассказать мне? Тогда скажи мне, откуда взялась моя молодость? По твоей теории я сама себе намечтала, силами своего внутреннего мира? Многие мечтают сохранить молодость, и, как правило, возрастные изменения становятся для них фактом, а не желанием.
— Брегантина, я не знаю, что с тобой случилось. Правда у меня есть кое-какие соображения.
— Поделись, будь мила.
— Харм…
— И?..
— Он полюбил тебя. Я видела, как вы общались.
— Следила все-таки.
— Конечно! Внук Волгиной. Все понимают, это к чему-то приведет!
— Не важно. И что же ты узрела в нашем с ним общении?
— Повторюсь, он любит тебя… Всякий раз, когда ты, скорчившись, потирала свою натянутую спазмом шею или вставала после даже короткого передыха, кряхтя и причитая, и пятки твои были будто деревянные, пока ты не проходила несколько шагов … Ты видела, как он смотрел на тебя?
— Как?
— С сожалением, с сочувствием. Он желал тебе здоровья, он боялся потерять тебя, боялся, что ты умрешь. Старики умирают, думаю он это хорошо понимал.
— Так думают миллионы людей, но разве можно старость пустить вспять одним лишь желанием?
— Воллдрим это не весь мир! И Харм не обычный человек! Поверь моим словам. Он либо станет величайшим чудным мечтателем, либо из-за него окунутся в скорбь многие миры. Харм уверен, что видит будущее. Я даже думаю, что мир мог сдвинуться со своей оси из-за него. Не по его причине, но силой его мысли застрявший процесс… нет, это глупость. Скорее камень или кто-то еще…
— Опять у тебя путаются мысли… Ты не спала всю ночь? Какую по счету? Вторую или третью?..
— Брегантина, дело не в усталости… Просто я наконец готова умереть… — Брегантина напряглась. Такие разговоры вела Виола все чаще в последний год. Она печалится… и похоже действительно устала жить. Виола продолжала: — Я порой думаю, что знания загоняют нас в рамки, а вот такие самоучки, как Харм, даже та самая Элфи, а про Хванча и говорить нечего. Так вот эти самоучки не знают границ, и потому для них этих границ не существует. Вам стоит пересмотреть обучение в Школе Мечтателей. Только не забывайте сколь разрушительна сила мечты, которую не загнали в эти самые рамки.
— Виола…
— Что, моя хорошая?
— Моя хорошая?.. Меня вдруг осенило! Ты прощаешься со мной? Раздаешь какие-то указания…
— Брегантина… Ты понимаешь, что все миры были когда-то и кем-то созданы. Ты понимаешь, что такие люди иногда рождаются… — она устало смотрела на подругу. — О, посмотри, а вот и твой Сокол прилетел.
На запястье Брегантины приземлился соловей, слегка оцарапав коготками ее гладкую упругую кожу. Она пригладила ему взъерошенные перышки. Сокол что-то свистел, и Брегантина понимала его.
Виола:
— Ты знаешь, я перестала понимать язык животных, — в Виоле читалась тоска и давняя усталость, и даже наигранный облик не мог скрыть этого. Эта апатия не позволяла ей расплакаться, хотя слезы сейчас бы помогли Виоле. — Я пыталась звать собаку Элфи и Харма. Может быть и Кайгы умер… Я теряю себя и думаю, что мне уже хватило. Я хочу просто уйти…
— Уйти или умереть? — Брегантина аккуратно, без резких движений обняла подругу за плечи.
— Я просто даю тебе, то, что должна… Больше времени…
— Ты думаешь за это время, что мы тут сидим, я успею значительно помолодеть? — соловей вспорхнул с ладони Брегантины и, усевшись на ветвь апельсинового дерева, зачирикал совершенный мотив. Брегантина, наконец, улыбнулась, но лишь на мгновение. — Я не хочу этого. Я тоже от многого устала… Бывает опускаются руки, и все кажется лишенным смысла. Это проходит, просто иногда годы разом дают о себе знать… Ну что, идем?
— Сейчас… Еще немного.
Мимо протопала группа из пяти солдат. Они бегло взглянули на двум дам: мать и дочь — скорее всего подумал кто-нибудь из них, а потом «зеленый» отряд свернул в ближайший переулок.
— Так вот, — продолжила Виола. — Есть три семьи: Беккеты, Либель и Смолги — наша главная опора в этом мире. Теперь и Рэмон в курсе (хочу, чтобы ты знала об этом). Он… он настоящий зеландериец. Мощный шебиш, но он… — Виола громко выдохнула. — Он не человек, ты должна всегда помнить об этом!
— Не человек? В чем же его отличие от нас? Я не понимаю…
— Он… Мне пришлось подвергнуть его одной процедуре… Его вживленный блокатор в этом мире и не думал распадаться. Это было глупо, сейчас я понимаю это.
— Остановись! Я не хочу слышать этого! — Брегантина отпрянула и на повышенных тонах продолжила: — Я не хочу ничего знать! С меня хватит! Я будто бы вовсе тебя не знаю! Прекрати! Я не хочу судить тебя или прощать… и не хочу слушать объяснения. Сколько раз ты мне говорила, что нельзя менять природу конкретного человека? Изъятие памяти у Ветхона я еле-еле пережила, но Рэмон… В чем чудо мечтателей? В секретах и вранье? Я совершенно не понимаю… я не хочу понимать… — Брегантина отвернулась: — Я хочу уйти. Перемести нас на Изнанку…
— Он больше не человек, — тихо повторила Виола. — Он предмет с мыслями и зачатками чувств, но не человек. Ты запомни это… — Брегантина вскочила, едва сдерживая себя, чтобы не броситься прочь.
— Давай уйдем! Потом поговорим…
— Он может быть опасен… И Харм может быть опасен… Они опасны… Они все опасны!..
— Я ухожу!..
— Посиди со мной… Посиди, пока я не умру.
— Что?!
Брегантина не верила ушам своим:
— Ну уж нет!
Наплевав на вибрирующую пелену измененной внешности, она практически помчалась прочь от Виолы. Наигранный облик слетел с нее теперь полностью, она была сама собой: молодой женщиной в старушечьем платье и с копной волос, собранной в старушечью же гульку. В Тубио у ее прежнего дома есть портал. Оттуда она без помощи Виолы попадет на Изнанку!
Виола ничего толком не говорила, несла какую-то чушь! Нужно найти Рэмона и попросить, чтобы он забрал и Виолу домой, в серый мир. Неужели Виола, как и другие женщины Изнанки, сходит с ума?..
Ее пульс долбил в уши, а жар приливал к голове.