Девушка, что летела предупредить Пэнто. Это она сама!.. Она помешала мечте Пэнто и Карла. Она хотела лишь остановить их, но не успела, и все рухнуло. Они втроем были виновны — каждый ошибся в тот день. Их общая ошибка разрушила так много!.. Позже они решили забыть об этом…
Но, нет! Решили не они! Суульна и Пэнто не решали, они… Ведь это Карл так решил!
Все, что сделали с бедным Ветхоном, оказалось сделали и с ней. Ей стерли память, ей сменили имя и даже подменили имя родного мира… Ей и Виоле, а сделал все это бедняга Карл! Наверное, он делал это не однажды, ведь изъятие памяти на столь длительное время невозможная затея. Наверное, он постарался сделать это и себе… Он возложил на себя ошибку любимой Пэнто, ошибку Брегантины, да и ошибку тех, кто заставил мечтателей Фоландии рвать родной мир на части.
— Карл, ты вспомнил все раньше нас? Ты устал проделывать все это? Ты не смог смириться с содеянным? Карл! Карл, дорогой мой друг… мой любящий и чудесный мечтатель… прости меня… прости обеих нас!..
Свет мерк в пещере, красивая мечта Виолы исчезала. Старушка в теле двадцатилетней девушки еще долго не могла прийти в себя. Семь сотен лет… — не пять! Да… это было правдой! Суульна поверила в видение, показанное ей Пэнто, она вспомнила их дружбу и семьи, которые они потеряли. А ведь у Пэнто и Карла был маленький сын… Суульна вздохнула и опустила лицо в ладони. Как же трудно теперь будет забыть жизнь, которой никогда не существовало… Как будет трудно разобраться в том, что было на самом деле, а что лишь выдуманная история, написанная Карлом Крубстерсом…
Глава 25. Последняя встреча
Старший следователь закончил дежурство. Сегодня в будке чудес не проверяли старшеклассников. Отменили проверку еще вчера вечером. А все из-за ЧП, случившегося в школе.
Колдуны атаковали!
Они выкрали некий летательный аппарат. Солдаты и офицер, охранявшие объект, утверждали будто бы из узора пола выскочил зеленый мраморный шарик и стал раздуваться. Пятеро колдунов: четверо мужчин и одна пожилая женщина дотронулись до шара и исчезли, четверо других по всей видимости творили заклинания. Шар рос и вскоре заполонил половину пространства амфитеатра. Он поднялся вверх, но тут сработала защита. Давно было выяснено, что потолок открывается. На этот случай поставили датчики, плюс довольно глупую защиту навроде «ни вашим ни нашим». В общем тот, кто все это приказывал, не блистал умом. Лучше бы обшили помещение блокирующими веревками. По правде, в Уголке Просвещения колдуны никогда не показывались, потому начальство не особенно сильно заморачивалось с охраной. Но взрывчатка?! В чем смысл подрыва? Завалило всех, и своих, и колдунов. Шар исчез. Буквально стал невидимым. Скорее всего улетел или телепортировался. Группа спасателей пробралась сквозь завалы лишь спустя восемь часов непрерывной работы погрузчиков и крана. Четверо магов, что колдовали над шаром, успели за это время уйти. Они решительно уцелели. Уцелели и почти все свои. Не повезло лишь офицеру. Судя по всему, он умер мгновенно. Плита перекрытия, упавшая на голову мужчины, раскрошила его череп.
Фейи вызвал на место происшествия трех военных следователей, в том числе Крабова. Заранее сообщив ему, что «крови там море». Крови на полу было не «море», но предостаточно. Собрать материал для анализов удалось без особого труда.
Судя по лабораторным отчетам, кровь принадлежала пятерым разным людям. Найденные группы крови… в пределах медицины. Два образца принадлежало своим, еще три — колдовские. В целом в анализах не выявили никаких отклонений. Кровь, как кровь. Партию образцов отправили для изучения генома. Однако это дело нескорое. Впрочем, Крабов итак понимал, что они ничего не дадут. Эти люди такие, как и все, просто с определенными способностями, с некой силой мысли, силой концентрации.
Солдаты утверждали, что один из колдунов во время взрыва пытался спасти всех. Позже он вылечил сломанную ногу солдатику по фамилии Дюбас, а двоих парней высвободил из-под завалов. Одна из женщин-колдунов тоже сильно пострадала. Заботливый пожилой мужчина называл солдатиков по-отечески: «мальчишки» и «сыночки»… Эту информации сразу же засекретили. С самих солдат взяли подписку о неразглашении любых подробностей. Зарождение симпатии к магам в рядах личного состава было недопустимо.
После того как зона скаканула, ее проверку проводили непрерывно в двадцать четырех точках вокруг города. В добавок в два раза больше мобильных станций мониторило движение магических полей выборочно.
Час назад Крабову в конверте с пометкой «Секретно» доставили очередной доклад. В нем говорилось, что впервые после начала системных измерений «зоны колдовства», она не увеличивалась примерно с обеда вчерашнего дня и до позднего вечера. Позже зона незначительно выросла, но больше с тех пор не расширялась. Было одно интригующее совпадение. В день, когда зона распространилась на километры, маг, с чьей кожи испарялась влага, пришел в неистовство. Он орал, что скоро все закончится, ведь «к нам присоединился сильный… «шебан» или «шебшин». Пришлось посадить мужчину на убойные успокоительные, так как он взбесился. Полезность его снижалась гиперболическими темпами.
«Как же мерзко проверять детей», — донеслось до слуха Крабова. Увидав следователя, парочка возмущенных офицеров тут же заткнулась. Крабов грозно зыркнул на них и подумал: «Правы! мерзость…»
Он вышел из своего сектора. Всего же в бывшем здании мэрии размещалось шесть разных секторов. В каждом велись особо важные и особо секретные разработки. Сектора были изолированы один от другого, и каждый имел свои проходную и охрану, свои протоколы пропуска и режимы работы. В целом владел информацией лишь генерал Фейи. Впрочем, возможно и он знал не все. За последний год здание прилично перестроили: поставили посты, заколотили выходы, кроме парадного и черного. Гаденько и незаметно в него водили и возили, то военных, то гражданских. Несколько последних дней через задний вход приводили школьников для проверки в будке чудес.
Следователь расписался, указал время, ключ от входа в управляющий центр будки чудес сдал. Его записи заверил дежурный. Коридор, ведущий к будке, закрыли при следователе, опечатали, за что Крабов тоже расписался; ключ от коридора уложили в металлический ящик и убрали в сейф. Сразу включили сигнализацию. Это сделал Крабов приложив магнитный браслет к специальному блоку, висевшему на стене. Браслет этот хранился у Крабова.
— Можете идти, господин старший…
— Вольно! — ответил тот, не дослушав уставные фразы.
В коридоре он встретил Глади в компании генеральши и ее супруга, а также (как выяснилось) их дальней родственницы. Глади перекладывала какие-то бумаги в папке, что держала в руках, а супружеская пара беседовала с Севильей. Генеральша поправляла узкий воротник на блузе пышногрудой помощницы Крабова, а генерал махнул ему, мол «вольно». Дамы были нынче на первом месте. Глади едва улыбнулась и опустила нос в бумаги:
— Закончили уже? Вы в общежитие?
— Позже, — закашлялся Крабов: — Хорошего вечера. Я пойду.
Четверка асинхронно махнула головами, отпуская следователя от себя. Мадам Фейи проводила следователя гнетущей тоской во взгляде, и ее отдаленная племянница изобразила нечто аналогичное.
Выйдя на улицу, Крабов прикурил у «черного» крыльца и уже двинулся в сторону общаги, но неожиданно приметил у стены собаку. Что-то знакомое было в ней. Бездомный пес посмотрел на следователя и залаял. Крабов проняло. Ни эту ли собаку несколько месяцев назад он встретил в лесу и едва не пристрелил беднягу? Потом пес мчался за его машиной, пока не отстал. Крабов остановился.
— Как ты тут оказался?
Лестница из пяти ступенек без перил, глухой забор вокруг квадрата внутреннего двора, джип и прикрытые зеленые ворота. Следователь втягивал дым, покашливал, а пес поскуливал. Мужчина присел на корточки и, отважившись, почесал псу загривок. Тот, к удивлению, не воспротивился. Пес тыкнул носом в колено Крабову и оставил на нем мокрый след. Крабов встал, и пес неспешно поднялся. Следователь отошел, и пес последовал за ним. Крабов вышел за ворота, остановился. По правую сторону тянулась прямоугольная череда кустов, а слева асфальтового цвета стена и окна бывшей мэрии. Бездомный мохнач неторопливо прилег рядом с сапогом Крабова и, громко выдохнув, вычистил от пыли стык дорожной плитки, которой была вымощена вся главная площадь Воллдрима.