Мои мысли возвращаются к главным баранам.
– Как такое может быть, чтобы принт заказчика вел трансляцию? Ведь «Шербет» – строго индивидуальный проект! Во всех описаниях этих устройств, во всех рекламных роликах указано, что они снабжены исключительно пассивным контуром. Трансляторы допустимы только в коллективных шоу…
– Ты громче не можешь крикнуть? Выйди в коридор, там еще покричи! – Пухлые пальцы Гирина елозят по столу. – Естественно, спецслужбы только и мечтают добраться до наших новых чип-трансляторов. Их делают уже двадцать лет, но, как ты знаешь, передающим камерам требуются два условия. Обязательно наружное размещение, на брови, на лбу, где угодно, это требования комиссии ООН. А это совсем не то же самое, что внутри черепа, клиентам такие бляшки на морде ни к чему…
– И обязательная регистрация всех передающих чипов.
– Верно. И только в коллективных шоу. Да, мы ведем собственные разработки, нарушаем некоторые соглашения. Ну и что с того, дружочек? Без хитрости не может быть безопасности. Начнем с того, что это никто никогда не докажет, потому что владеют информацией считаные люди…
Я молчу.
– Запомни, дружочек, – воркует Гирин, – никто и никогда не посадит ребят из Серого дома, если докажут, что они внедрили в глазное яблоко чип-транслятор. Даже наши техники не знают правды. Принты постоянно усовершенствуются. Общество привычно полагает, что при массовом производстве над техникой возможен контроль. Но наши изделия не относятся к массовым, это штучная работа и всегда такой останется.
– Так чип Костадиса передавал сигнал?
Гирин трет нос и внимательно разглядывает ногти.
– Теоретически мы могли внедрить Костадису передающий чип. Теоретически! – поднимает палец Гирин. – Принт оснащается дополнительным следящим контуром и не излучает, если в опасном радиусе находится станция-перехватчик, вроде «домового». Он будет молчать как рыба, пока носитель не окажется на открытом пространстве, вдали от подозрительных электронных схем.
– Но любая схема подозрительна…
– Януш, я же не спрашиваю, сколько стримов ты прочитал. У нас есть свои секреты. Ты просто не представляешь, каков интеллект этих малюток. Люди носом землю роют, чтобы вывернуть наизнанку чужую личную жизнь. Чип идентифицирует миллионы вариантов излучений; если не обнаруживает опасности, то посылает короткий шифрованный сигнал во время сна, а усилителем выступает антенна собственного компьютера, вшитого в карман.
– Тогда остается ждать, пока Костадис не захочет вернуться?
– Ждать особо нечего. Грек спрятался надежно, но успел прислать последнее «прости».
– Если корпорация все равно нарушает собственные правила, зачем было назначать расследование? Вы могли бы вызвать его под предлогом медицинской проверки, зайти в сценарий и раньше, не спрашивая его позволения! Возможно, и Харвик осталась бы жива.
– Не «вы», а ты, дружочек! Не забывай, зайти можешь только ты.
Гирин смотрит очень пристально.
– Есть много вещей, Януш, в которые совсем не обязательно посвящать толпу. А дело обстояло так. Собрался в свое время узкий круг специалистов, и было постановлено, что на период обкатки нового формата необходимо продублировать контроль. Только и всего, никто не собирался создавать из чужих будней порно. Кстати, насчет «Халвы» еще сомневались, все-таки простейшая схема из двух человек, а вот с «Лукумом» все гораздо сложнее. Я уже не говорю про «Нугу» и дальнейшие разработки. Вот мы и обдумывали, как можно остановить шоу без риска для здоровья всех участников, и заказчиков, и перфоменса… Но пока никто не может остановить сценарий аппаратным путем, в этом его слабость. Разве что внедряться насильственно. Ты что думаешь, дружочек, я зря жопу Сибиренко веником охаживал? Мне требовалось его согласие допустить дознавателя к секретной информации. Иначе, какой же ты, к черту, дознаватель? Я сказал ему, что ручаюсь за Полонского своим креслом. Нам нужно, чтобы ты разобрался в этом деле.
– Так Костадис прислал что-то для меня?
– Перед тем как сбежать, он абонировал на твое имя ячейку в аэропорту, – Гирин с остервенением скребет подбородок. – Шельмец сообщил об этом не тебе, а мне. Он написал, что обдумал твою просьбу и не видит причин, чтобы не предоставить запись стрима… Костадис сыграл чрезвычайно тонко, однако я пока не понимаю, для чего он так поступил. Информация сотрется, если в стрим попытается войти кто-то, кроме Полонского. Вот так-то, дружок! Съезди, забери, и мы тебя подключим.
– Когда он прислал сообщение? Прямо с борта?
– Я мылся в бане, сколько раз повторять… Часа полтора назад.
– Хорошо, я поеду, но…
Я набрал в грудь побольше воздуха. И в этот самый момент тренькнул вызов моего скрина. Я чуть было не отдал команду перейти в режим ожидания, но вовремя заметил, от кого пришло сообщение. Подполковник Фор сработала быстро.
Шеф задумчиво ждет, пока я вникну в смысл послания.
– Вы не хотите взглянуть? – Я разворачиваю мягкую «салфетку» скрина перед носом патрона.
Несколько секунд Гирин сосредоточенно вникает, затем на лбу его прорезаются морщины:
– Кто это прислал?
– Один хороший человек, – говорю я. – Предъявленным данным можно верить безусловно.
– Это очень неприятные, и я бы сказал – абсолютно не предназначенные для нас данные. Сколько ты заплатил за это? – невинно переспрашивает Гирин.
– Как приятно, Георгий Карлович, что я тоже могу иногда вас удивлять, – вполне искренне говорю я. – Оплату мы договорились обсудить позже.
Хитрые глазки Гирина быстро-быстро шевелятся. От жадности. Он свою жадность даже не пытается скрыть. Ведь госпожа полковник постаралась на славу. Здесь присутствовала развернутая директория подставных фирм, за которыми скрывались истинные владельцы игорной сети «Салоники». Кроме Костадиса, всплыло еще несколько любопытных фигур.
Я ткнул пальцем в две фамилии. В воскресенье, когда я копался в файлах сценария «Щербет», эти два человека проходили как будущие заказчики «Лукума». Об одном из них я слышал еще раньше. Рон Юханов, совладелец шестого канала, серьезная шишка на региональном кабельном. Оказалось, Юханов контролирует восемь процентов акций «Салоников».
– Георгий Карлович, вот этот и этот…
– Вижу, вижу, только молчок, – кивнул шеф экспертного Совета, буравя взглядом следующую страницу. – Считается, что заказы поступают совершенно анонимно. Наши игры слишком дороги. Хотя многие и не скрывают, что купили индивидуальные шоу, но конкурентам это как-то не к лицу, согласись?
– Но вот он, – я показал на фамилию Юханова, – он ведь нам совсем не конкурент.
– Все это ерунда, ты лучше, дружочек, вот сюда взгляни!
В очередной раз я был вынужден признать, что старый озорник опережает меня на два корпуса.
– Питерцы, владельцы «Жажды-3», – сказал Гирин и обвел скрин-маркером в кружочек три фамилии.
Только одна фамилия была мне знакома. Должно быть, очень крутой уровень, поскольку третья «Жажда», по слухам, обошлась в четыреста миллионов. Я потыкал пальцем, Гирин угрюмо осклабился.
– Угадал, дружочек. Это муж Марины Симак, он совладелец «Жажды», однако упоминать об этом не принято. Не принято, потому что муж гражданский, контракт на свободное сожительство, а для члена правительства пока еще считается нормой традишен.
– Разве Марина Симак не?..
– Она давно не на тиви, она ведет отдел пропаганды в Администрации президента.
Я присвистнул.
– Теперь чуешь, дружочек, против кого мы играем?
– Георгий Карлович, а не может быть так, что мы ошибаемся? То есть мы не ошибаемся в главном, под нас копают, но не с такой высоты.
Гирин почесал нос с таким остервенением, будто решил оторвать его навсегда.
– Это «Жажда», дружок. Твой информатор прав.
– Так вы и… Сибиренко, вы теперь согласны, что Костадису кто-то помог упасть?
Гирин смеется, но глаза его остаются неистово злыми.