С мая 1792 г. в Останкине появился сын «главного управителя» Н. П. Шереметева - молодой архитектор Павел Иванович Аргунов (1768 - 1806 г.г.) и быстро сделался вполне самостоятельным лицом по наблюдению за всем ходом постройки. С его приездом вольные архитекторы и в том числе иностранцы привлекались лишь как эксперты по отдельным вопросам. В 1792 г. другой крепостной архитектор - Григорий Дикушин приступает к постройке (по присланным проектам) «египетского» и «итальянского» павильонов, но и его сменяет Аргунов. В это же время на архитектурные вкусы Н. П. Шереметева начинает влиять другой иностранец - зодчий В. Бренна (1745 - 1820 г.г.), строитель Павловского дворца, ставший для него как бы олицетворением «нового», «лучшего» вкуса. У него покупаются вещи для убранства дома, и в то же время счет на 10 тыс. рублей свидетельствует, что эти деньги пошли не только за них, но и за отдельные рисунки-эскизы для дворца.
Сама постройка велась в атмосфере сильной спешки и постоянного понукания. Так, когда А. Миронов заболел, в барских письмах наряду с раздраженными жалобами на его «лень и упрямство» шли приказы чертить планы, не взирая на болезнь.
Желая сразу поразить Москву, Н. П. Шереметев велел охранять постройку от любопытных: она была окружена высоким забором и кругом поставлена стража, никого близко не подпускавшая. Когда один француз попробовал, прячась в кустах, сделать зарисовку строящегося дома, он был жестоко избит слугами. Сам хозяин, привязанный ко двору, жил в то время в Петербурге, и к нему регулярно отправлялись подробные «доношения» о ходе работ, которые в общих чертах закончились в середине 1796 г., когда строительная горячка настолько стихла, что главноуправляющий из крепостных - Агапов уже заставлял архитекторов Миронова и Дикушина, к их большому неудовольствию, работать в канцелярии. Теперь начинаются отделка, золочение, лепка и роспись зал. В то же время увеличиваются и заново меблируются старые хоромы, в которых и устраиваются личные покои Н. П. Шереметева и комната Прасковьи Ивановны, выходившая окнами и балконом к церкви.
Еще с 1795 г. в Останкино вереницей тянулись из Петербурга обозы с целым рядом строительных материалов и предметами обстановки и убранства, а в феврале 1797 г. оттуда же возвращается уехавший от постройки осенью Павел Аргунов с подробными инструкциями об убранстве дома и спешной его отделке ко времени предстоящих коронационных торжеств.
Возникший таким образом старый останкинский дом являлся соединением разновременных и разнородных построек: старых, еще времен Черкасских хором, в форме буквы Г, - слева у церкви, и симметрично им расположенных, справа, гостиного и кухонного флигелей, скрепленных воедино грандиозным зданием отступившего вглубь центрального дома и его павильонов и галлерей, окаймлявших парадный двор. Дальше, справа по фасаду, стояли еще театральный сарай и флигель Я. П. Реметова, внебрачного сына П. Б. Шереметева 1).
[1 В XVIII в. внебрачные дети вельмож часто получали сокращенные фамилии отцов, так, напр., известный Бецкий - сын Трубецкого, Реметов - Шереметева, де Лицын - Голицына и т. д.]
Останкино. План усадьбы (раб. арх. А. Миронова).
Расходы по всему сооружению дома были огромны. Уже на 1798 г. бюджет графа стал явно дефицитным. При доходе в 622 тыс. руб. оказалось истраченным около 700 тыс. руб., при чем в расходах за этот год стоит внушительная цифра 200 тыс. руб. «платежей по долговым обязательствам», в том числе уже перешедшие годичную давность долги различным поставщикам 2).