«Начитался слухов, что Миллер умер?»
«Версия рабочая. Новинки из-под его пера не выходили больше четырех лет».
«Горгона сотрудничает с издательством, в котором печатается Миллер, и утверждает, что контракт с автором все еще действует. Скажу больше, его литературный агент запустил закрытый конкурс по всем крупным издательским домам на вакансию личного ассистента.»
«Для себя или для Миллера?»
«Этого я, увы, не знаю, но явно намечается что-то грандиозное.»
«Не хочешь поучаствовать?»
«Шутишь? Это моя мечта». – протяжно вздохнув, девушка отправила плачущую рожицу. – «Недосягаемая для внештатных сотрудников».
«Хочешь, я приеду и подниму тебе настроение?» – резко сменил тему Бойд. Пальцы Кэтрин в сомнении зависли над экраном, и пока она раздумывала, прилетело новое сообщение:
«Ничего неприличного. Просто почитаем вместе.»
«Почитай вместе с Хелен, Сэм. Доброй ночи.»
«Доброй. Завтра созвонимся.»
Обиделся. В глубине души ей и самой хотелось, чтобы Сэм приехал, но раз она решила, что их отношениям необходимо вернуться во френдзону, любые отклонения от плана под строгим запретом.
В эту ночь Кэйт спала крепко, без сновидений, но утро встретило ее жуткой головной болью. Прохладный душ, таблетка аспирина и горячий кофе не спасли. С каждой минутой становилось только хуже. Височные доли буквально взрывались от пульсирующих спазмов, к горлу подкатывала тошнота и немного знобило.
Кэтрин в который раз поклялась себе, что исключит алкоголь как минимум на месяц и, облачившись в трикотажный спортивный костюм, отправилась на прогулку. Может быть, свежий воздух снимет боль и прояснит подернутый туманом разум.
Тем более на улице сегодня намного прохладнее, чем накануне. Палящее солнце скрылось за серыми дождевыми тучами, где-то вдалеке грохотал гром. В парке пахло влажной травой, верхушки деревьев шелестели сочной листвой, а стайки птиц парили гораздо ниже, чем обычно, что указывало на близость дождя.
Подставив лицо остужающим потокам ветра, Кэтрин и правда испытала облегчение. Купив стаканчик чая и пончик в уличном кафе, она устроилась на лавке под навесом. Вспомнила вчерашнюю переписку с Сэмом и задумалась о чем-то своем.
Дождь заколотил по прозрачной крыше навеса, мелькнули разряды молний. Гроза ее не пугала. В детстве, когда бабушка Кэтрин была еще жива, они часто выходили во время грозы на балкон и заворожено наблюдали за буйствующей стихией. Вдыхая запах озона и мокрого асфальта, Кэйт испытывала странное необъяснимое волнение. Иногда ей хотелось выйти под проливной дождь и побежать босиком по лужам. Нестись наперегонки с ветром, ловя губами крупные дождевые капли.
Куда?
Она не знала, да и не думала об этом, но порыв был такой силы, что однажды много лет спустя Кэтрин сорвалась…
Вероятно, это случилось под воздействием стресса, вызванного исчезновением подруги. Со дня пропажи Бобби шли пятые сутки, и тогда ее еще усиленно искали полицейские, волонтеры, неравнодушные знакомые и даже соседи.
Кэйт до сих пор списывала свое, мягко говоря, странное поведение на нервный срыв, потому как тот эпизод сохранился в памяти рваными фрагментами.
Она могла умереть.
Теперь Кэтрин это четко осознавала и каждый раз покрывалась липким потом, вспоминая, как очнулась в глухом лесу. Полностью дезориентированная, перепуганная, в грязной одежде, с расцарапанным в кровь лицом. На лбу и правой щеке остались едва заметные белесые шрамы как напоминание…
Кэтрин повезло, Сэм забил тревогу быстрее, чем случилось непоправимое. Вычислив ее геолокацию по сигналу мобильного телефона, Бойд обнаружил подругу только через четыре часа. В чаще леса, в трех километрах от черты города и полутора – от ближайшей трассы. Измученная и промокшая насквозь, она так и не смогла внятно объяснить, как там оказалась.
Резкий рингтон смартфона вернул Кэтрин в реальность. Отложив завёрнутый в салфетку пончик, она со смутным волнением взглянула на экран. Дэбра Кокс. Бегло посмотрела на часы. Без пятнадцати десять. Странно, она не ждала ее звонка так рано.
– Доброе утро, Дэб, – приняв вызов, вежливо поприветствовала Кэтрин. – Ты получила мой файл?
– Еще вчера, – сухо отозвалась Горгона.
В груди девушки предательски щелкнуло, боевой настрой испарился, оставив ощущение горечи на губах.