Грег Иган
Останови мое падение
МИЛАШКА
Аннотация:
(The Cutie) — 1989 год.
Некоторым людям дети необходимы на биологическом уровне. Но завести семью и собственных родных или даже приёмных детей в мире недалёкого будущего становится всё сложнее. Именно для таких людей и были придуманы «Милашки» — искусственно создаваемые из ДНК своего родителя существа, очень похожие на человеческих детей, но запрограммированные к ранней смерти и отсутствию интеллектуального развития. Главный герой тоже решил приобрести Милашку, но всё пошло не совсем так, как ожидалось...
– Почему ты не хочешь даже говорить на эту тему?
Диана откатилась от меня и замерла в позе эмбриона:
– Мы обсуждали это две недели назад. С тех пор ничего не изменилось, так что какой смысл говорить снова?
Мы провели этот вечер с моим другом, его женой и их шестимесячной дочкой. Теперь я не мог закрыть глаза без того, чтобы снова не увидеть выражение восторга и изумления на этом хорошеньком детском личике, не слышать звук её невинного смеха, не ощутить снова то странное головокружение, которое я почувствовал, когда Розали, её мать, сказала:
– Конечно, ты можешь подержать её.
Я надеялся, что этот визит изменит настроение Дианы. Вместо этого, он тысячекратно умножил моё, переходящее в почти физическую боль, желание стать отцом, а её оставил равнодушной.
Ну ладно, итак, мы биологически запрограммированы любить детей. Ну и что? Так можно сказать о девяноста процентах человеческой деятельности. Мы биологически запрограммированы получать удовольствие от полового акта, но никто, кажется, не возражает, никто не жалуется, что был обманут злой природой и вынужден делать то, что иначе никогда бы не сделал. В конце концов, если кто‑то обстоятельно, шаг за шагом, изложит физиологическую основу получения удовольствия от прослушивания Баха, не предстанет ли это удовольствие примитивной реакцией, биологическим мошенничеством, переживанием столь же пустым, как приход от наркотика, вызывающего эйфорию?
– Ты что, ничего не чувствуешь, когда она улыбается?
– Фрэнк, заткнись и дай мне поспать.
– Если бы у нас была дочка, я бы за ней ухаживал. Я взял бы отпуск на полгода, чтобы ухаживать за ней.
– Ого, полгода, очень щедро! А что потом?
– Потом ещё. Я могу вообще бросить работу, если хочешь.
– А жить на что? Я тебя не буду содержать до конца жизни! Да ну на хрен! Ты ещё потом, небось, и жениться захочешь, а?
– Хорошо, я не перестану работать. Когда она достаточно подрастёт, мы сможем отдать её в детский сад. Почему ты так настроена против? У миллионов людей есть дети, это обычное дело, почему ты выдумываешь все эти препятствия?
– Потому что я не хочу ребёнка. Понимаешь? Вот и всё.
Я посмотрел немного в тёмный потолок, прежде чем сказать не вполне ровным голосом:
– Знаешь, я сам мог бы выносить его. В наше время это абсолютно безопасно, есть примеры тысяч успешно завершившихся мужских беременностей. Из тебя по прошествии пары недель могут взять плаценту и эмбрион и прикрепить к внешней стенке моего кишечника.
– Ты болен.
– Если необходимо, делают даже так, что в пробирке проходит и оплодотворение, и ранее развитие. Тогда от тебя всего лишь потребуется стать донором яйцеклетки.
– Я не хочу ребёнка. Выношенного тобой, выношенного мной, приёмного, купленного, украденного, любого. Заткнись и дай поспать.
* * *
Когда я на следующий вечер пришёл домой, в квартире было темно тихо и пусто. Диана съехала; записка гласила, что она уехала жить к сестре. Это произошло, конечно, не только из‑за детей; в последнее время я вообще начал её раздражать.
Я сидел на кухне и выпивал, задаваясь вопросом, был ли какой‑либо способ убедить ее вернуться. Я знал, что был эгоистичен: без постоянного, сознательного усилия я был склонен игнорировать чувства других людей. И я никогда, казалось, не был в состоянии выдержать это усилие достаточно долго. Но ведь я старался, не так ли? Чего большего она могла ожидать?
Когда я совсем напился, я позвонил её сестре, которая даже не пригласила её. Я повесил трубку и огляделся вокруг, ища что бы сломать, но потом вся моя энергия иссякла, и я улёгся тут же на полу. Я пытался плакать, но ничего не получалось, так что вместо этого я уснул.
* * *
Суть биологических стимулов в том, что мы легко можем обмануть их, мы научились удовлетворять наши тела, устраняя эволюционные причины действий, доставляющих нам удовольствие. Непитательная еда может отлично выглядеть и быть вкусной. Секс, не приводящий к беременности, может, несмотря на это, быть так же хорош. Думаю, в прошлом, животное было единственной возможной заменой ребёнку. Купить кота – вот что мне надо было сделать.