Мама несколько раз проверила, не забыли ли они ничего важного, было видно, как она нервничает. Отец выглядел спокойней, но и он от волнения перекладывал паспорт с руки на руку. Влад пытался всех вразумить:
— Не переживайте, всё будет хорошо, дом наверняка пострадал не так сильно, как описывают эти ужасы в новостях, а мы, пока некому присмотреть за нами, будем вести разгульную жизнь, — он засмеялся, а мама притворно насупилась.
— Не ссорьтесь с Мирой, — поучительно пожурила она брата, и мы с ним переглянулись. Каждый сейчас думал об одном и том же, теперь всё будет по-другому.
Объявили посадку, и мы начали тепло прощаться. «Как странно, — думала я в этот момент, — меньше двух месяцев назад я со своими родителями прилетела в этот ненавистный мне город к ненавистному мной брату с единственным желанием — поскорее вернуться назад. А сейчас я провожаю домой родителей, а сама всё ещё остаюсь в этом городе со своим братом, не иначе как ирония судьбы».
— Мы позвоним, как только будем на месте, — говорит отец, и, обводя нас с сестрой взглядом, добавляет: — слушайтесь брата, — как маленьких наставлял он, — и не перечьте ему. — Мы не стали пререкаться, хотя я заметила, как трудно это даётся сестре, но даже она была молчаливой в предвкушении скорой свободы от родительской опеки.
Когда я смотрела на медленно набирающий высоту самолёт, на меня снова нахлынула меланхолия, неожиданная потребность запечатлеть эти серые тона на холсте, выплеснуть появившиеся страхи из-за вчерашнего обморока. Страх снова оказаться за гранью реальности — беспомощной и одинокой...
Комментарий к Глава 7 Мне приятны все мнения и я благодарна за ваши отзывы. Простите, если не отвечаю на них, в качестве компенсации выкладываю ещё одну главу)))
====== Глава 8 ======
ВЛАД.
Родители позвонили, как и обещали. Я добросовестно описал им весь день, проведённый вместе с моими сёстрами. Мне показалось, что они немного успокоились. Вечером я предложил Лизе с Мирой посмотреть фильм, они согласились. Лиза была задумчиво молчаливой, но не грустила. Мира, похоже, начала пересматривать своё отношение ко мне, и я не чувствовал от неё холодности. Я нашёл какую-то современную молодёжную комедию из ряда тех, что терпеть не могу, но сестрёнки в один голос одобрили, и мне пришлось принять своё поражение. Присмотревшись, убедился, что был прав — сюжет был банальным и скучным, поэтому глаза то и дело соскальзывали с экрана. Мы с Лизкой расположились на противоположных от дивана креслах, Мира заняла сам диван. К тому же моё место было не очень удобным для телевизионного просмотра, но я, честно, терпел, а вот Лизка, которая вроде бы была очень увлечена фильмом, сдалась первой.
— Что-то здесь пошла полная несуразица, я лучше пойду в Интернете пообщаюсь или вообще лягу спать пораньше, — недовольно пробурчала она, поднимаясь с кресла. — Мирок, ты как? Пойдёшь спать?
— Я? Не-а, я хочу досмотреть фильм, — сонным голосом отвечала Мира, разглядывая Лизку плавающими глазками.
— Ну ладно, только не засиживайся тут, — наставила она сестру и у самой двери кинула на меня многозначительный взгляд так, чтобы он остался незамеченным нашей младшей сестрой. Я понял её немую просьбу: «Посиди с ней и проследи, чтобы легла пораньше». Я незаметно кивнул и устремил глаза на экран, совершенно уверенный, что и без просьбы Лизы не оставил бы Миру одну.
Комедия, как назло, и не думала подходить к логическому завершению, и через полчаса я заметил, как Мира еле держит глаза открытыми, но если бы я предложил ей пойти спать, она непременно сделала бы всё наоборот, чтобы доказать мне, что не устала.
— Ляг на подушку, — как можно безразличнее бросил я, не отрывая взгляда от изрядно поднадоевшего фильма. Слышу, как сестра начала ёрзать, но всё же сделала, как я сказал. Это была определённо хорошая идея. Через несколько минут сестра стихла, я осторожно посмотрел на неё. Глаза закрыты, маленькая ладошка подпирает щёку, коленки прижаты к животу и не единого постороннего звука. Она действительно устала и поэтому так быстро уснула. Чтобы она не проснулась, выключаю телевизор — меня, в отличие от сестры, не интересует концовка глупой комедии — и продолжаю тихо сидеть в своём кресле, чтобы сон сестры стал более глубоким, а то, если проснётся, будет оспаривать свою усталость. Я сидел и смотрел на неё спящую. Сейчас её челка, аккуратно заправленная за ухо, не скрывала лица, и я мог смотреть на неё, не таясь: она спит и не видит, что я за ней наблюдаю. Мне вспомнился тот образ, который я создал для неё, когда увидел её ночью. Она привиделась мне ангелом, видеть её такой безмятежной и беззащитной во сне... она поистине была ангелом...
Я с опаской поднялся с кресла и приблизился к сестре, она не шелохнулась, значит не разбудил. Бережно поднял сестру на руки, и этот тёплый комочек уткнулся в моё плечо, на моих губах заиграла довольная улыбка, она была лёгкой, не тяжелее тополиного пуха. Я отнёс её в спальню и неохотно опустил на кровать — мне нравилось чувствовать её тепло, ощущать её в своих руках. Я хотел заправить выбившуюся прядь, но сестрёнка прильнула к моей большой и неуклюжей ладони своей розовой щёчкой, и я забыл, что пытался сделать секунду назад. Она улыбалась во сне, а я улыбался наяву. Скрепя сердце высвободил руку, вдоволь насладившись тактильными ощущениями, и укрыл сестру одеялом. Остановился в непонимании, что до сих пор делаю в её комнате, но не в силах заставить себя уйти. Не знаю, сколько ещё находился здесь, смотря на спящую Миру, но мне всё-таки пришлось уйти к себе, когда она начала ворочаться, будто почувствовав моё присутствие. Я бы не смог ей этого объяснить, потому что не мог объяснить это себе.
Я лежал в своей постели и не мог заснуть, в голове крутилось единственное слово — «нетерпимость». Чувство, которое мы испытываем к нашим родственникам, чувство, примешанное к безоговорочной любви, чувство, устанавливающее грань между братской любовью и любовью более чувственной. Нетерпимость к капризам сестры, к поведению, которое было направлено именно на провоцирование меня, но по какой-то мифической причине на меня это не действовало, меня не раздражало и даже не умиляло поведение Миры. Будто с самого начала в своём сердце я отвёл для неё особенное место и просто ждал, когда она полноправно займёт его и будет повелевать в этих владениях. Когда я стал извращенцем? Я знаю ответ на этот вопрос: когда увидел её, когда нашёл свою Миру. Самое ужасное, что меня это не пугает. Меня не пугает осознание, что люблю её не как сестру, что желаю её больше чего бы то ни было на этой земле. И это не ограничивается обладанием её тела, я хочу быть рядом, оберегать и заботиться, видеть её счастливой. Можно было назвать это братской нежностью, если бы... Если бы я не понимал, что не хочу делить эти чувства ни с кем, не хочу, чтобы кто-то другой был для неё важнее меня. Я хочу, чтобы в моё плечо она утыкалась своим личиком, чтобы во сне льнула к моей ладони, чтобы мою руку сжимала в молчаливой просьбе, чтобы на меня смотрела и меня искала. Многого ли я хочу? Нет, не многого, я прошу невозможного, но не хочу останавливаться.