− Ничего, как-нибудь привыкнете, − Влад почти смеётся в экран, но вот я улавливаю тот самый редкий блеск в его глазах, и мучительная догадка начинает терзать меня изнутри.
− Но зачем? Всё и так… − отец не успевает договорить, как Влад останавливает его на полуслове, прощаясь.
− Пока, пап. В следующий раз я попрошу сестрёнку, чтобы поговорила с вами, − прощание отца я не слышу, Влад захлопывает крышку ноутбука и смотрит прямо на меня.
Он не ответил на последний вопрос отца, но я хочу, чтобы он ответил мне, поэтому когда он протягивает ко мне руки, я бессловно иду к нему в объятия и моментально оказываюсь в кольце горячих ладоней, сжимающих мою талию.
− Ты долго, − укоризненно шепчет он мне в живот, губами водя по тонкой ткани топика.
− Смотрела на себя в зеркало, − говорю правду и зарываюсь пальцами в его волосы, оттягивая его голову назад.
− Ложись, я высушу твои волосы, − просит он, а сам уже спускает полотенце с моей головы и распускает влажные волосы по худым плечам.
− Сейчас я настолько безобразна, что меня одолевают мысли, какого чёрта ты делаешь рядом со мной, − повышаю голос и срываюсь на ругань.
− Удивительно, но я сам не знаю, ответа на твой вопрос. Ох, у меня появилось неосуществимое желание, − весело восклицает на мою нервозность и опрокидывает меня на кровать. − Если бы весь мир заполонили бы такие же безобразные существа, как ты, я превратился бы в неисправимого ловеласа.
− Ты всегда всё переводишь в шутку, − пытаясь изобразить недовольство, сказала я, но водя носом по его шее, вдыхать его аромат и скользить губами по гладкой коже одновременно получалось плохо. Поэтому сдавшись, я обхватила его руками и прошептала, словно смущаясь собственных слов. − Ну и поделом тебе, ты − мой.
− Это именно то, что я хотел от тебя услышать, − ответил он, принимаясь за сушку моих вымытых волос.
− Влад, а зачем ты подарил коттедж отцу? − выдерживая паузу в молчании, наконец, решаюсь заговорить в середине массажной процедуры.
− Просто захотелось сделать ему приятное, − бесстрастно ответил, но сделал это слишком поспешно, отмахиваясь от неприятной темы.
− Мне кажется, ты его скорее поразил, чем обрадовал, − продолжаю настойчиво, ритмично подаваясь к рукам Влада, вытягивающим мои пряди.
− Он свыкнется, и тётя Нина тоже, − ненамеренно холодно бросает он, отстраняясь от меня щитом, скорее защищающим меня от чего-то, чем Влада от меня.
− С чем, Влад? С чем они свыкнутся? − я выдёргиваю свои волосы из его рук, не задумываясь о возможной боли и сажусь напротив него. Осторожно притрагиваюсь к его щеке и смотрю, как его глаза мгновенно закрываются, словно в сговоре с ним, они хотят скрыть правду от меня. Неприятную для меня правду.
− Пообещай мне кое-что, − прошу слепо, до конца не обдумывая ни одно из следующих слов, которые собираюсь произнести.
Он беззвучно кивает, но лицо его искажается, он знает, о чём я буду умолять его, а я нет. Почему?
− Обещай, что ты продолжишь существовать в этом мире, даже если меня в нём уже не будет. − Получается на одном дыхании выговорить целую фразу, и неотрывно следящие за сомкнутыми глазами Влада мои глаза неожиданно встречают такое пронзительное неповиновение и отрицание.
Мы смотрим друг на друга, и Влад резко берёт меня за затылок, приближая моё лицо максимально близко к своему, его рука неуловимо, непонятно ласкает мои волосы, спутывая их, делает больно.
− Хочешь, чтобы я жил?
Грубо и жестоко спрашивает меня. Я не в силах ответить, но он дёргает мои волосы, и я вынуждена хотя бы кивнуть, его рука сразу же перемещается к моей шее.
− А ты представляешь, каково это? Как это − жить без тебя? Жить, зная, что тебя не будет рядом ни сегодня, ни завтра, никогда? Знаешь?
Он кричит мне свои вопросы в лицо, он впервые кричит на меня.
− Я могу простить тебе почти всё. Почти. Но не это. Не смогу простить тебе, если ты оставишь меня. Слышишь? Если тебя нет, то не будет и меня. Поняла?
− Влаад, − протяжно прошу его, надеясь на снисхождение, но он не перестаёт смотреть мне в глаза, ожидая ответа.
− Нет, Мира, нет. В этот раз всё будет по-моему. Или так, или никак. Только так.
− Ты должен быть где-нибудь, − я утыкаюсь ему в грудь и начинаю плакать от бессилия, впервые уверенная, что он не поддастся. − Ты должен быть, чтобы я ушла спокойно, − я продолжаю плакать, и мои руки бьют его по обеим сторонам в ту самую грудь, которая безмолвно выносит все мои страдания и все мои слёзы.
− Я буду, малышка, буду… Рядом с тобой. − Он говорит непреклонно, не принимая возражений и не внимая моим доводам.
− Ты ничего не понимаешь, Влад, ничего не понимаешь… − отчаянно шепчу я.
− И не хочу, малыш… не хочу. У тебя только один шанс сделать так, как хочешь ты. Только один. − Я на миг замираю, заставляя и слезы свои замереть, а Влад отрывает меня от своей груди и гладит моё лицо большими пальцами. − Выжить, любовь моя. Жить.
Комментарий к Глава 52 Спасибо Вам, мои родные) Всем! Всем, кто со мной)
====== Глава 53 ======
МИРА.
Я плотнее кутаюсь в меховую накидку и стараюсь дышать размереннее. Фуникулёр неспешно несет меня ввысь и, тем не менее, у меня на этот раз не возникает пьяного ощущения полета, в одиночестве это всего-навсего искусственное чувство падения, напрочь лишённое своей прелести, показываясь тебе неприглядной своей стороной − ненастоящего.
Кабина кажется мне огромной и пустой и тем острее чувство моего одиночества, потому что оно добровольное. Не знаю, как долго продлится моя спонтанная прогулка, тем более единственная и... последняя, но я по-настоящему нуждалась в этом кратковременном уединении. За непроницаемым стеклом кабины фуникулера проплывает застывший в белоснежной неподвижности зимний пейзаж непоколебимых земным устоям величественных гор.
Профессор Грабовский подробно объяснил мне сложившуюся ситуацию: у меня очень мало шансов дождаться донора, подходящего мне по группе крови, поэтому я должна решиться на операцию сейчас, когда родители восемнадцатилетней Аманды готовы подписать согласие на отключение своей дочери от аппарата искусственной вентиляции лёгких.
− Она идеально подходит вам в качестве донора сердца по всем показателям, за исключением группы крови, у умирающей (как и меня) девушки она первая. У неё имеется карточка донора, поэтому родители не будут возражать против пересадки. Эта хорошая возможность, − неоднократно повторил он, больше останавливаясь взглядом на брате, чем встречаясь глазами со мной. Видимо воля к моей жизни в глазах брата отражалась сильнее, чем в моих собственных.
Я отворачиваюсь к окну, снова обдумывая представший передо мной выбор. Я не боюсь, если вдруг рука хирурга дрогнет или прогнозы врачей не оправдаются и сердце не подойдёт мне единственно из-за этой маленькой заминки с группой крови. Я боюсь того, что знаю о Владе. О моём брате, который однажды попросил меня остановить это безумие между нами, а я не послушалась его тогда. Я ошиблась. Жестоко ошиблась.
− Похолодало, − встречает меня голос брата, он звучит ровно, без надтреснутой, срывающейся с октавы ноты, как и у меня, если вдруг я попытаюсь ответить, поэтому я лишь посылаю ему свою улыбку.
Мы молча бредём до дома, я впереди, Влад чуть позади меня. Мне неловко от того, что я не могу видеть его глаз в этот момент, тогда как он беспрепятственно следит за моей спиной. Я делаю мелкие шаги, стараясь идти медленнее, чтобы отдалить момент признания, час которого настал для меня, где-то внутри пришло осознание, что я готова, а может это просто уверенность в том, что больше не представится возможности, поведать ему о моей маленькой тайне.
Но отворяя входную дверь ключом, и впуская меня в натопленный бревенчатый дом, брат исключает всякую возможность разговора, он бессловно отводит меня в ванную комнату, открывает вентиль и заполняет ванну горячей водой, комната мгновенно окутывается в уютные объятия пара. Я не отрываясь слежу за ним и его действиями нахмуренным взглядом, силясь задать хоть какую-нибудь, пусть и ничего не значащую мелочь, но в горле образовался недвижный ком, точно снежные глыбы на верхушках гор, высящихся за нашими окнами.
Влад разливает несколько капель эфирного масла в воду, добавляет пены и наконец, оборачивается ко мне. Я как маленький нерадивый ребёнок стою, застыв в ожидании и брат молчаливо и без упрёка, самостоятельно принимается раздевать меня для принятия водных процедур. Его глаза сосредоточенно избегают моего неотступного взгляда, а я просто запоминаю его лицо, эти твёрдые безупречные черты.