Выхожу из лифта, привычным жестом извлекая из кармана пальто ключ, прижимаю к ладони холодный металл, только не успеваю вставить его в щель замка, дверь открывается. Уверен.
Я замираю на мгновение. Не смотря на вступившую в свои владения весну, погода остаётся по-приятельски зимней, и я бесконтрольно ежусь от вида сестры в не запахнутом атласном халатике, к тому же пытающуюся научиться улыбаться снова, но прорывающейся изнутри Гекатой отражающую сумрачность моего собственного лица.
− Привет, − говорю я и подталкиваю Миру внутрь, спеша закрыть за нами дверь, чтобы вероломный холод не успел коснуться своими щупальцами моей сестрёнки ещё раз.
− Ты сегодня рано? Поздно? − неоднозначно отвечает мне, всё ещё приучая губы склабиться.
Она едва ли притрагивается до моих плеч, предлагая помочь мне снять пальто, а я чувствую пробег её хрупких пальцев по предплечьям, кажется впервые, настолько долго не испытывал этих ощущений, что разучился адекватности при приятном покалывании точек мимолётного касания.
− Спасибо, − говорю я, позволяя Мире убрать мою верхнюю одежду в шкаф. Она становится на носочки, чтобы дотянуться до вешалки, и край лёгкого халатика приподнимается, ещё больше открывая верхнюю линию её идеальных бёдер.
− Ты голоден? − выдаёт дежурную фразу, казалось бы, единственно произносимую ею в последние десять дней добровольного заточения здесь, но мелодия её голоса так искушающе напоминает прежний колер, что я жалею − не могу ответить утвердительно.
− Нет, я поужинал с родителями. А ты? Ты ела?
− Я? Да, конечно. Чуть раньше.
Я осторожно пробегаю по ней взглядом, отмечая, что возобновлённые уроки забытой весёлости начинают почти удаваться моей любимой. И я уже почти надеюсь на её прощение.
− Может, посмотрим фильм? − я удивлён её предложением, но стараюсь не подавать вида, потому что всё происходящее сегодня, мягко говоря, ошеломляет. Мира десять дней держала оборону, не подпуская к себе ни на йоту ближе, чем только ночью, в полусне отодвигаясь от моего жаркого тела настолько, чтобы зазор между нами в ничтожный сантиметр ощущался не переступаемой пропастью.
− Выбери, что тебе больше нравится.
Мы проходим в гостиную, я сажусь на диван, сегодня меньше обычного щекочущий ноздри дезинфектором, шерстяная обивка мерещится мне сухой, а ковёр не пропылесосенным три раза подряд. Мира не включает проигрыватель и не подключает фильм к плазме, она присаживается рядом со мной на диван с раскрытым ноутбуком и открывает заготовленное окно с фильмом.
Я ощущаю себя мальчишкой на первом свидании в младшей школе, с неуёмными руками, которые нелепо занимают место на спинке дивана, так что когда Мира полностью устраивается, подобрав под себя голые ноги и откинув голову назад, я беспрепятственно могу запутать пальцы в её небрежной причёске. Но я этого не делаю, тренируясь с задержкой дыхания, её голова чуть склонена к моему плечу, но я не ощущаю её приятной тяжести, только размеренное дыхание через счастливую рубашку.
− Я надеялась, что ты предложишь мне самой выбрать фильм, − могу поспорить, что она улыбается, но вздрагиваю, соперничая с неожиданным чувством страха, что забыл как выглядят её губы в прекрасной улыбке.
Я должен перевести взгляд на экран. Ноутбук, словно разделённый надвое держится на одном моём колене и прикрытой полой халата её ноге и это отвлекает меня от просмотра фильма.
Мира выбрала молодёжную комедию и наконец, добравшись до экрана, я пытаюсь разобраться с сюжетом, смутно кажущимся мне знакомым.
− Мы ведь, так её и не досмотрели, − с теплотой, только коснувшейся некоторых нот в её голосе, тихо проговаривает она, не отрывая глаз от глупой блондинки пытающейся проявить находчивость с инструкцией по использованию фена для сушки волос.
Я хмурю брови, осмысливая, о чём говорит сестра, но блондинка с экрана навязчиво вмешивается в наш разговор со своим бездарным чтением.
− Когда мы в первый раз проводили родителей на самолёт, и вы с Лизкой многозначительно переглядывались друг с другом, чтобы поскорее отправить меня спать.
− Уже вспомнил, − киваю я и снова смотрю на сестру, по-прежнему занятую сюжетом глупой комедии.
− Я нашла её в интернете, − объясняет. − Но если ты хочешь, мы можем посмотреть что-нибудь другое? − и она, наконец, устраивает мне встречу со своими чудесными глазами.
Я не удержался и провел большим пальцем по скуле, с любовью наблюдая, как томно опустились её веки от моей несмелой ласки, наслаждаясь видом льнущей к моей руке щёчки.
− Ты уснула, и я отнёс тебя в кровать на руках, − прошептал я тише голосов, доносившихся из фильма, но столь маловажных, что они могли служить лишь фоном к нашим общим воспоминаниям, точно так же, как ветер скрипящий ветвями деревьев за окном, не мог отвлечь меня от любования сестрой ненастным своим предупреждением.
− Отнесёшь меня сегодня, если я снова усну? − положила голову на моё заждавшееся плечо, за секунду до этого сначала потёршись носом о ткань рубашки, глубоко вдохнув мой запах.
− Вы сделаете меня счастливым, мадам, − преуспевая в самостоятельных работах по науке «улыбаться» пробормотал в её такие близкие волосы, даря короткий поцелуй расплывающимися губами.
Она хохотнула:
− Смотрите фильм, месье!
− Если вы помните, он не впечатлил меня в прошлом, − не делая попыток оторвать губы от её макушки, парировал я.
И снова она тихонько рассмеялась.
− А не могли бы вы оказать мне услугу, мадам, и притвориться спящей уже сейчас? − под натиском чувства осмелел до невероятного самомнения.
Она не ответила. Совсем ничего. Я негромко вздохнул, осознав, что перегнул палку с просьбами.
− Месье? Разве вы не собираетесь относить мадам в её спальню? − совсем тихим послышался её шёпот, когда я собрался хотя бы попытаться отвлечь себя фильмом.
Окрылённый я отложил с колен ноутбук, даже не потрудившись отключить его и забрал в охапку Миру, поднимаясь с дивана вместе с сестрой.
− Будет исполнено, мадам, − проворковал ей на ушко, любуясь опущенными веками, опушенными трепещущими ресницами.
− Обними меня, − прошептала она, когда я уложил её в кровать и склонился над ней на одно колено, подтягивая верхний край одеяла на её плечи. Моя рука замерла на мгновенье, показавшись незаслуженным промедлением, и я скользнул рядом в следующее, забывшись и потеряв интерес к суррогатному теплу пледа. Притулившись лбом к её лбу, соприкасаясь более везучими, но неуклюжими носами, мы лежали лицом к лицу, разглядывая свои бесчисленные изъяны в темноте находя тысячу собственных и ни одного друг в друге. Мои руки удобно обхватывали тоненькую талию, а её горячие ладони покоились на моём затылке, цепляя короткие пряди волос и пропуская их сквозь пальцы.
Дыхание наше, наконец-то одно на двоих, смешивалось в безупречном танце и мы не предпринимали глупых попыток поцелуя.
− Я должен сказать тебе… − глубоко выдыхая, зашептал я.
− Шшш… − рвущийся из меня поток сожалений оборвался лёгким касанием указательного пальчика к полуоткрытым губам. − Не надо. Просто полежим немного в тишине, вместе. А потом уснём, вместе. Хорошо?
− Угу, − согласился я. И мы молчали, как молчали каждую предыдущую ночь и по-иному совсем молчали.
Лицом к лицу…
Глаза в глаза…
Душа к душе…
Сердце к сердцу.
Глаза впервые сомкнулись, отдаваясь сну, так долго не приходившему мне рядом с Мирой, я крепче сжал пальцы на её талии, не желая терять эту хрупкую нить нашего соприкосновения, приблизил её тело к себе, пристраивая лицо в ямочке плеча, погружаясь в сладкую дрему её возвращения.
− Миленький мой, родненький… Любимый, самый любимый… − в полуявь полусон грезился мне нежный шёпот и мягкие руки, ласковые губы, солёные слёзы.
Утро? То, что можно было назвать утром, было не таким обходительным, как сон прошлой ночи: холодная кровать, скинутое на пол одеяло, одинокая подушка с левой стороны без неглубокого следа маленькой головки моей сестры и негромкое, но отчётливое копошение на кухне.
Я встал с постели, чувствуя себя полноценно выспавшимся и отдохнувшим, настроение было предупредительным, но замечательным, поэтому смелые шаги в спальню поспособствовали расцвету улыбки на моём заспанном и помятом на одну сторону лице.