— Ну, скорее, снова, а не все еще. Я некоторое время жил в Нью-Хейвене.
— Йель.
— Да.
Мак недоверчиво прищурилась.
— Не шутишь?
— Нет. Кто-то же должен преподавать в Йеле. Очень рекомендуется, учитывая контингент.
— Итак, ты что-то вроде профессора.
— Я что-то вроде профессора, только теперь работаю здесь. В Академии Уинтерфилда.
— Ты вернулся учителем в среднюю школу? В свою альма-матер? Очень мило.
— Я скучал по дому. И потом, учить подростков интересно.
«Скорее, взрывоопасно, — подумала Мак, — но, возможно, действительно интересно».
— Что ты преподаешь?
— Английскую литературу. И литературное творчество.
— «Генрих Пятый».
— В самую точку. Я пару раз общался с миссис Браун, когда занимался с Делом, и очень расстроился, услышав о катастрофе. Миссис Браун была потрясающей женщиной.
— Самой лучшей. Мы можем войти в эту дверь. Слишком холодно обходить кругом.
Мак провела его в маленькую, гостеприимно теплую прихожую.
— Оставь куртку здесь. У нас все еще есть время. Можем пока выпить кофе. — Непринужденно болтая, Мак быстро освободилась от пальто, шарфа, шапки. — Сегодня никаких торжеств, поэтому главная кухня свободна.
Пока Картер аккуратно вешал свою куртку — полная противоположность ее броску в сторону вешалки, — Мак подхватила свои сумки. Даже стоя неподвижно в ожидании, когда он возьмет большую сумку, она словно излучала энергию движения.
— Мы найдем тебе местечко… — Мак умолкла, завидев направлявшуюся в кухню Эмму.
— Вот ты где. Паркер уже собиралась… Картер?
— Привет, Эммелин, как поживаешь?
— Прекрасно. Как ты здесь… О, свадьба Шерри. Я не думала, что ты придешь с ней.
— Он с ней, но не с ней. Сам объяснит. Налей ему кофе, пожалуйста, и дай лед для головы, хорошо? Я должна отнести это Пэтти.
Мак выхватила у Картера тяжелую сумку и исчезла.
Поджав губы, Эмма рассматривала распухший ободранный лоб Картера.
— Уф. Как тебе это удалось?
— Наткнулся на стену. Лед можешь исключить, обойдется.
— Ну, садись, выпей кофе. Я как раз собиралась вернуться в конференц-зал. Ты решил оказать моральную поддержку невесте и жениху?
— Я заменяю жениха. У него чрезвычайные обстоятельства.
Эмма кивнула, доставая чашку и блюдце.
— Вечная история с врачами. А ты отважный братец?
— Я отказывался под самыми разными предлогами. Ни один из них не был признан уважительным. — Эмма налила ему кофе. — Спасибо.
— Просто расслабься, посидишь в сторонке, погрызешь печенье.
Картер подлил в кофе сливки.
— Ты не могла бы это записать?
Эмма, смеясь, начала выкладывать печенье на блюдо.
— Поверь мне на слово. К тому же ты заработаешь дополнительные братские очки. Как родители?
— Хорошо. Я видел твою маму на прошлой неделе в книжном магазине.
— Ей нравится эта работа. — Эмма выделила ему одно печенье. — Мак скоро закончит со своей клиенткой. Я отнесу блюдо и вернусь за тобой.
— Наверное, если я затаюсь здесь, то потеряю титул отважного брата?
— Без сомнения. Я вернусь.
Картер знал Эмму всю жизнь благодаря Шерри — к тому же их родители дружили с самого детства, — и теперь ему казалось странным, что Эмма будет составлять свадебный букет для его сестры. Так же странно, как думать о том, что его маленькой сестренке понадобился свадебный букет.
Почему-то это дезориентировало не меньше, чем столкновение с идиотской стеной.
Картер осторожно пощупал лоб, поморщился. Не так уж и больно, но теперь все будут донимать его вопросами. Придется неоднократно расписывать свою неуклюжесть… и каждый раз мысленно возвращаться к Макензи Эллиот в крохотном лифчике и черных брюках с заниженной талией.
Он жевал печенье и пытался решить, награда это или тяжкое бремя.
Эмма вернулась за ним и за кофе.
— Идем. Я уверена, Шерри объявится с минуты на минуту.
— Она опаздывает уже на десять. — Картер забрал у Эммы поднос. — Живет по Времени Шерри.
Дом почти не изменился с тех пор, как он был здесь последний раз. Правда, стены, которые Картер помнил изысканно зеленоватыми, теперь отливают приглушенным золотом. Но широкие оконные рамы сверкают по-прежнему, и так же сияет натертая до блеска мебель.
Картины и антиквариат, цветы в старинных хрустальных вазах ненавязчиво напоминают о богатстве нескольких поколений. Да, как он и помнил, здесь царит ощущение домашнего уюта, а не чопорности богатого особняка.