Паркер закатила глаза.
— Я его достану. Тебе нельзя видеть невесту до свадьбы. Плохая примета. Мак, прикрепи Эмме фату и дай ей букет. Мы с Лорел снимем мистера Фиша с дерева.
— Я бы лучше поплавала, — сказала Мак, рассеянно дергая фату Эммы.
— Мы можем искупаться после моей свадьбы.
— Ладно. Слушай, тебе не надоело выходить замуж?
— Ой, я не против. Здесь так хорошо пахнет и очень красиво.
Мак сунула Эмме букетик из одуванчиков и лесных фиалок, которые им разрешили сорвать. Эмма с удовольствием вдохнула их аромат.
— Какая ты хорошенькая, — сказала Мак, совершенно не покривив душой.
Водопад темных блестящих кудрей под белыми кружевами. Сияющие темно-карие глаза. Золотистый загар. Мак нахмурилась, вспомнив о своей молочно-белой коже и морковных волосах, унаследованных от отца — проклятие рыжих, по словам ее матери.
К тому же восьмилетняя Мак была слишком высокой для своего возраста, тощей, как палка, и с зубами, уже скованными ненавистными скобками.
Рядом с ней Эммелин выглядела цыганской принцессой.
Хихикая, вернулись Паркер и Лорел. Паркер крепко держала шафера из семейства кошачьих.
— Все по местам. — Паркер свалила кота на руки Лорел. — Мак, ты еще не одета! Эмма…
Мак покосилась на пышное платье Золушки на садовой скамье.
— Я не хочу быть подружкой невесты. Платье колючее, и в нем жарко. Почему мистер Фиш не может быть подружкой, а я — шафером?
— Потому что все уже спланировано. Перед свадьбой все нервничают. — Паркер откинула за спину длинные каштановые косы и принялась рассматривать платье. Не обнаружив дыр и пятен, она сунула его Мак. — Все в порядке. Будет отличная церемония — с верной любовью и счастьем на всю жизнь.
— Моя мама говорит, что счастье на всю жизнь — полная чушь.
После этого заявления Мак девочки на мгновение умолкли. В воздухе словно повисло непроизнесенное слово развод.
В глазах Паркер вспыхнуло сочувствие. Она потянулась к Мак и погладила ее руку.
— Совсем не обязательно.
— Я не хочу надевать платье. Я не хочу быть подружкой невесты. Я…
— Хорошо, хорошо. Пусть подружка будет понарошку. Может, ты пофотографируешь?
Мак опустила взгляд на позабытую на шее камеру.
— У меня никогда ничего не получается.
— А вдруг в этот раз получится? Будешь официальным свадебным фотографом.
— Сфотографируй меня и мистера Фиша, — попросила Лорел, прижимаясь лицом к кошачьей мордочке. — Хоть разочек, Мак!
Мак покорно подняла камеру, щелкнула.
— Как же мы раньше не подумали! Сфотографируешь церемонию и сделаешь официальные портреты жениха и невесты. — Увлекшись новой идеей, Паркер повесила платье Золушки на куст гортензии. — Отлично! Пройди по дорожке с невестой и Харолдом. Я подожду, а потом включу музыку. Начали!
Мак напомнила себе о кексах и лимонаде, о веселом купанье после церемонии. Ну и пусть ее фотографии глупые, пусть, как говорит бабушка, она еще не доросла до настоящего фотоаппарата.
Пусть мама снова разводится. Пусть отчим, вполне приличный парень, уже съехал.
Пусть счастье на всю жизнь — полная чушь. Все равно это просто игра.
Мак сфотографировала Эмму и покорного Харолда, представила проявленную пленку, расплывчатые фигуры и отпечаток своего большого пальца… как всегда.
Когда зазвучала музыка, Мак пожалела, что не надела колючее платье и не стала подружкой невесты Эммы, и все из-за испорченного мамой и бабушкой настроения. Однако поздно расстраиваться. Мак отошла в сторонку и нацелила объектив на Харолда, ведущего Эмму по садовой дорожке.
«В видоискателе все выглядит иначе», — подумала она, наводя фокус на лицо Эммы, изумляясь игре солнечных лучей в кружевах фаты.
Паркер в роли преподобного Уистлдауна завела «Возлюбленные чада мои», Эмма и Лорел взялись за руки, Харолд мирно захрапел, свернувшись у их ног. Мак снова принялась фотографировать.
Солнечные лучи словно запутались в волосах Лорел под высокой черной шляпой жениха, дернулись усы зевнувшего мистера Фиша.
И когда случилось чудо, то случилось оно, скорее, в самой Макензи, а не вокруг нее. Три ее подружки, три хорошенькие маленьких девочки стояли под белой аркой, увитой пышными цветами. Мак интуитивно сдвинулась, совсем немного, наклонила камеру, совсем чуть-чуть. Она понятия не имела о композиции, просто теперь ей больше нравилось то, что она видела через окуляр.
Вдруг в картинку впорхнула голубая бабочка и опустилась на сливочно-желтую головку одуванчика в букете Эммы. Изумление и удовольствие одновременно вспыхнули на трех хорошеньких личиках под белыми розами.