— Хорошо, — сдался чародей.
Гремила дернулась за ним, но Радмир удержал женщину.
— Лихой уйдет, не переживай, Гремилушка, — и она вдруг послушалась, но невольную слезу утерла.
Атаман отошел подальше от них, подмигнув уже только Гремиле, и чародей щелкнул пальцами, снимая с него защитный покров. Лихой подбоченился и нарочито громко затопал, отбегая в сторону лестницы, по которой они только что поднялись.
— Ну, что, немочь бледная, рты разявили? — крикнул он изумленным стражам. — Где тут сокровищница, показывайте.
И побежал, увлекая за собой стражников. Оставшаяся троица толкнула двери и вошли в опочивальню, освещенную огоньком одинокой свечки. Они огляделись. Царская опочивальня выглядела так, будто здесь давно никто не убирался. Даже такая необходимая вещь, как умывальник, был затянут паутиной, с наросшей на ней пылью.
На большой кровати кто-то лежал. Его еле слышное дыхание едва угадывалось в окружающей тишине. Троица подошла к пологу и заглянула внутрь.
— Батюшка царь, — выдохнула Гремила и вдруг прослезилась. — Что ж с тобой сделали, соколик наш ясный?
Краснослав выглядел тенью себя самого. Исхудавший, бледный до синевы, с запавшими глазами. Он безучастно смотрел перед собой, но глаза были не мертвые. Это все еще был человек. Дарей щелкнул пальцами, и они проявились перед государевыми очами. Тот покосился на них, но никак не отреагировал. Дарей сел на царское ложе, взяв самодержца за руку. Потом повел над ним руками, неодобрительно качая головой.
— Что же вы, ваше величество, совсем не едите ничего, отощали, — сказал он.
— Ничего не хочу, — ответил царь слабым голосом.
— Не ест, не удивился нашему явлению, желаний нет. Воля подавлена. Плохо, — сказал чародей своим спутникам, и Гремила совсем расчувствовалась.
— Можешь что-нибудь сделать? — спросил Радмир.
— Попробую. Но сомнения у меня, что моя волшба поможет. Белавка бы может и могла, она суть чар видит, — вздохнул Дарей. — Попробую.
Он зашептал, заводил руками, достал маленький пузырек, вливая в податливый царский рот. Сначала самодержец полянский лежал все так же безучастно глядя в потолок, потом вдруг округлил глаза, захрипел и схватился за горло, будто задыхаясь. Чародей вновь зашептал и заводил над царем руками. Царь закричал, выгибаясь всем телом, потом затрясся, на губах выступила пена, и глаза закатились.
— Что с ним? — Радмир с беспокойством смотрел на товарища.
— Чары борются, — сказал тот. — Сумел я вскрыть чужую волшбу. Значит, не так уж моя сила и бесполезна здесь. Но подождем, кто победит.
Царь продолжал извиваться, и чародей достал другой пузырек, отмерив несколько капель, и влил их в рот Краснославу. Потом закрыл глаза и будто потянул на себя что-то, хлопнул в ладоши, оглушив всех, кто был в опочивальне, а потом расплылся в довольной улыбке. Царь затих, лежа с закрытыми глазами, затем открыл их и уставился на своих непрошеных гостей.
— Кто вы и что здесь делаете? — изумленно спросил он.
— Доброе утро, ваше величество, — усмехнулся Радмир, а Гремила умиленно всхлипнула.
— Здравствуйте, ваше величество, — заговорил чародей. — Меня Дарей зовут. И лучше не кричите, коль спастись хотите. Во дворце вашем уже людей почти не осталось, одни перевертыши. Пока вы под властью черных чар были, многое в вашем государстве изменилось.
— Под чарами? — Краснослав попробовал встать, но обессиленный самодержец со стоном повалился обратно. — Что со мной? Вчера ведь только на охоту ездил.
— Сколько ж вас держали в забытьи, государь? — задумался чародей. — Надо забрать вас отсюда, пока до смерти не уморили.
— Куда забрать? — испугался царь. — Я стражу крикну.
— Нет у вас более стражи, да и государства особо тоже, одно название осталось. Пойдемте, ваше величество, будем исправлять все, что случилось. Да и про бога вашего узнать надобно. Вы-то поболее нас о нем знаете.
— Бога? Какого бога? — и вдруг осекся, напряженно думая о чем-то. Потом поднял глаза на Дарея. — Спасите меня, — прошептал он.
Далее Радмир уже слушать не стал, легко подняв некогда могучего царя на руки. Они уже тронулись к двери, и чародей взялся за камень, висящий на его шее, когда в спину им ударил яркий свет и раздался вкрадчивый голос.
— И куда же вы нашего самодержца понесли?
Заговорщики обернулись и зажмурились. Слепящий белый свет ударил по глазам, вскрикнула Гремила и кто-то подошел к ним. Сияние начало опадать, оставив лишь легкий ореол за спинами двух человек. Когда они смогли наконец проморгаться, на них смотрел мужчина с необычайно светлым мерцающим взором и невероятной красоты девушка с испуганными зелеными глазами.
— А я чувствую, что кто-то чары мои нарушает, дай, думаю, погляжу, — он с любопытством рассматривал незваных гостей.
— Белава, — вскрикнул Радмир, сделав шаг к ней, но она отчаянно замотала головой, отступая назад.
— Так вот он твой ненаглядный, — насмешливо произнес мужчина. — Забудь о ней, витязь, — сказал он воину. — Она моя.
— Идем, Белавушка, — не слушая мужчину, Радмир глядел на девушку, которая не спешила приблизиться к нему. — Не бойся, лебедушка, я никому тебя не отдам. Пойдем.
— Нет, — наконец ответила она. — Я не пойду. — потом подошла к своему спутнику и с мольбой посмотрела на него. — Отпусти их, Благомил, отпусти. Я сделаю все, что захочешь, только не трогай их.
— Все-все сделаешь? — Благомил тихо рассмеялся. — И полюбишь? И своим мужчиной признаешь?
— И свои м признаю, и пить вино с тобой начну, и даже не буду пытаться тебя придушить или зарезать, — отозвалась она и бросила быстрый взгляд на воина.
Тот стоял, держа на руках испуганного Краснослава, и не сводил глаз с Белавы. Она еле заметно покачала головой, показывая, чтобы не вмешивался. Потом перевела взгляд на учителя, но тот смотрел на ее спутника, сузив глаза.
— Благомил, — прошипел Дарей. — Ты! Так вот он новый бог.
— Да, Дарей, старый… враг, — усмехнулся Благомил. — А теперь положите царя на место, он мне еще нужен. Невеста моя просит вас отпустить, возможно я и сделаю ей такой подарок к свадьбе, если будете вести себя правильно.
— Царя мы забираем, — спокойно ответил чародей. — И ученицу мою тоже хотели бы забрать.
— Так ты у него обучалась, драгоценная моя? — Благомил посмотрел на бледную девушку. — Не лучший выбор. Впрочем, у него дар просто оказываться рядом с женщинами вашего рода. — потом вернулся к чародею, плотно сжавшему губы. — Забудьте о ней. И лучше усвоить это прямо сейчас. Положите царя и уходите. Не только из дворца, но и из Полянии.
— Не выдавайте, — взмолился Краснослав. — Погибну я здесь. Озолочу, чародеев в силу верну, только не оставьте!
— Не выдадим, государь, — ответила Гремила, забирая у воина своего царя. — Тебе руки нужней, — сказала она и двинулась с самодержцем к дверям.
Радмир, все еще смотревший на девушку, благодарно кивнул и вытащил короткий меч. Дарей бросил на него быстрый взгляд и потянулся к своей сумке, пересекавшей широким ремнем грудь. Благомил недобро усмехнулся и задвинул девушку себе за спину. Он смотрел на воина, и тот вдруг развернул меч острием к себе, направляя в собственную грудь. Дарей выудил из сумы очередной пузырек, открыл крышку и поднес к губам.
— Не надо! — закричала Белава, выглядывавшая из-за спины Благомила, и схватила его за руку.
— Что тут у вас? — раздался голос за их спинами.
Лихой сориентировался мгновен но, одним прыжком пересекая пространство от двери. Выбил пузырек из рук чародея, вывернул руку воину, вынуждая выронить меч и только после этого уставился на неизвестных мужчину и девушку.
— Ух, ты какая-а, — восхищенно протянул он. — Кто ты, красавица?
Благомил не оценил ни восхищения Белавой, ни помехе в расправе над чародеем и его спутником. Он поднял руку, и кончики пальцев засветились. Как случилось последующее, никто так и не успел понять. Гремила, уже стоявшая практически в дверях с государем на руках, вдруг оказалась между атаманом и самопровозглашенным богом, закрыв Лихого собой. Причем, Краснослав был аккуратно посажен ею на пол там же у стены. С кончиков пальцев "бога" сорвался луч белого пламени, в один момент охвативший женщину. Она страшно закричала и рухнула, будто подкошенная под ноги окаменевшему атаману. А пламя продолжало выливаться из руки Благомила. И тогда Белава сделала самое неожиданное и нелогичное, что можно было только представить в этот момент. Она выскочила из-за спины "бога" и впилась ему в губы отчаянным поцелуем.