Звонок в дверь прервал мое чтение. Я встал и прошел в коридор. Открывая дверь, вдруг подумал о человеке, чье поведение вчера также показалось мне странным.
«Хорошо, что я не работаю следователем…» — мелькнула мысль, несколько успокоившая меня. На пороге стоял Борис.
— Проходи… — пригласил я, отступая вглубь коридора. Борис бывал у меня не чаще одного раза в полгода. И всякий раз подолгу, с некоей, как мне казалось, аномальной скрупулезностью осматривал мое жилище, надеясь, видимо, отыскать происшедшие за полгода изменения. — Чай? Кофе? — спросил я с предупредительностью внимательного к гостям хозяина.
— А покрепче есть что-нибудь? — Борис повернулся ко мне с раздумывающей медлительностью. Он чем-то напоминал в эти минуты сотрудника (как это говорят?) компетентных учреждений. Размеренность, скупость движений, и где-то за всем этим скрываемое знание чего-то важного.
— Пойдем, — я прошел на кухню и достал из шкафа початую бутылку водки. С самого утра я помнил о ней, колебался, налить или нет? Похмелье давало о себе знать, и просьба Бориса оказалась как нельзя кстати. Я плеснул водку по стопкам, знаком показал Борису на закуску. Он выпил, но закусывать не стал. Я же после выпитой стопки отломил кусочек хлеба, искоса глянув в окно. Женщина с раскрытым зонтом шла по тротуару, но дождя в этот момент не было. Женщина с зонтом словно вплывала в эту реальность из другого мира, где шел дождь, потоки воды заливали тротуары и люди, сметаемые стихией, были похожи на маленьких гномиков, барахтающихся в глубоких лужах… Картинка настолько увлекла меня, что я на несколько мгновений забыл о Борисе. Но он сам напомнил о себе хрипловатым баритоном:
— Не знаю, как тебе сказать…
— Ну, сильно не задумывайся… — пришел я на помощь. — Мы люди простые…
— У Лены есть любовник.
Это было как раз то, чего я не ожидал. Фраза, бьющая прямо в десятку. Какое-то время я переваривал эту новость.
— Откуда тебе это известно?
— Известно, известно. Это факт. Можешь не сомневаться.
Некоторое время мы молчали, обдумывая ситуацию. Теперь все открывалось мне как бы с другой стороны, и я вспоминал лицо Лены, ее жесты, фразы, поведение наедине со мной, пытаясь угадать фальшь, скрытый подтекст, управляющий всеми ее поступками после смерти Кости.
— Значит, ты полагаешь, это мотив? — спросил я, искоса взглянув на него. Борис, надо заметить, отчего-то выглядел неважно. Обычно тщательно выбритый, одетый с иголочки, был похож на делового человека с Уолл-стрит. Сейчас же… Легкая щетина, помятый воротничок дорогой рубашки, взгляд невыразительный, пустой, как у старого алкоголика. Конечно, он тоже выпил вчера, как и я, но… прежде никакое похмелье не могло бросить тень на его облик с утра. Я всегда думал, что он знает некое чудодейственное средство от похмелья или же, просто-напросто, его печень легко справлялась с большими нагрузками.
Он поднял обе руки, покачав головой.
— Я ничего не полагаю, Саша. Пойми меня правильно. Просто после всего случившегося я не имею права скрывать это… По крайней мере, от тебя.
— А от ментов?
— Меня никто об этом не спрашивал, — сказал он бесстрастно.
— А если спросят?
Он молчал, раздумывая. Желваки проступали на его небритых скулах. У меня возникло впечатление, что решение прийти ко мне с этим известием далось ему нелегко. Возможно, сейчас он даже сожалел об этом.
— Понимаешь, все не так просто, — проговорил он тихо. — Наши отношения… я имею в виду тебя, Кости и себя…
— Борис, это убийство, — напомнил я зачем-то.
— Да, да. Я понимаю.
— А в общем, ты, наверное, прав, — решил я согласиться с ним. — Кое в чем нам нужно разобраться самим… — Вот об этом я и говорю, — поспешно проговорил Борис, взглянув на бутылку.