«И в таком состоянии в тюрьму?.. В самом деле, нужно показаться врачу. И не только психиатру».
Вслух я этого, понятно, говорить не стал. Напротив, по возможности спокойно и оптимистично рассказал о встрече с Толей и дядей Гришей.
— Значит, ему там хорошо? — переспросила Ирина с недоверием.
— Убежден, — подтвердил я.
— Это хорошо. Это очень хорошо. И он не собирается домой?
— Я спрашивал. Он, конечно, был взволнован моим неожиданным появлением, но, когда узнал, что с вами все в порядке, решил еще поработать.
В глазах ее что-то промелькнуло.
— Все в порядке?
— Так я сказал ему.
— Вы сказали правильно.
«Она не собирается говорить мне о заявлений в прокуратуру, — подумал я. — И в самом деле, какое я имею отношение?..».
— Мальчику там хорошо, и к нему там хорошо относятся, — повторился я.
— Хорошо относятся?
Ирина вскинула к глазам края шарфа, которые сжимала в кулаках.
— Сирота! — выговорила она почти по слогам, закрыв шарфом лицо.
«Кажется, истерика», — испугался я.
— Круглый сирота, — прибавила она с нажимом.
— Но вы живы!
— Я? Жива? Кто вам сказал?
Она отбросила руки на колени и теперь пристально смотрела на меня.
— Кто вам сказал? Нет, вы правы, конечно. Я жива и должна сделать для него все возможное. И я сделаю. Сиротской доли у него не будет.
«Дай-то бог!»
— Спасибо за хлопоты. Вы хороший человек. Даже не верится. В наше-то время… Ведь вы в самом деле хороший человек? Хороший? — переспросила Ирина настойчиво.
— Не знаю, — ответил я честно.
— Нет, вы хороший. Вы не оставите Толика?
— Как? В каком смысле?
— Ах да, вы же ничего не знаете! Если он будет один, вы сможете уделить ему внимание? Ему потребуется помощь. Защита. Эти люди из прокуратуры ваши друзья?
— Да, — взял я на себя смелость согласиться.
Ирина посмотрела долгим, оценивающим взглядом.
— Я вам доверяю.
— Спасибо.
— Меня посадят…
Страшно не люблю лукавить, но что делать! Сказать, что я все знаю, еще хуже. Она снова заподозрит меня и замкнется. К счастью, Ирина сосредоточилась на себе и не видела моего смущения.
— Вопрос, кажется, еще рассматривается?
— Нет, теперь точка. Я созналась.
— В чем?
— Это я убила Александра. И не смотрите на меня так! — крикнула Ирина, хотя я вовсе не смотрел «так», потому что ждал ее слов, а имитировать ошеломление не умел, да и не собирался.
— Успокойтесь! Вы все время по-разному говорите.
— А вы не верите? Ладно, дело ваше, плевать! Вы же не следователь. Вам я про Толика. Я хочу, чтобы он жил, понимаете?
Откровенно говоря, я понятия не имел, какая опасность может угрожать Анатолию, но она полностью игнорировала мое непонимание.
— Я же не могу сказать… Да и говорить не о чем… бред. Но вам я скажу, потому что… Ну, не знаю, почему. Некому больше. Вы меня понимаете?
— Я понимаю только одно, вами движут материнские чувства…
В ответ Ирина взмахнула крыльями шарфа.
— Молчите! Какие материнские чувства? Мы же равные теперь, откуда у современной женщины особые чувства? Мы давно из наседок в кукушек превратились. Вы знаете, сколько младенцев бросают в роддомах?
— Это всегда было.
— Подбрасывали? Но тайно, потому что стыдились, а теперь равноправие. Если мужчины бросают своих детей…
— Перестаньте!
— … то и мы не хотим быть самками. Такой век! Детей уже зачинают в пробирках… А мы… мы имеем право жить свободно. Как вы. И хуже вас. Почему мы должны быть лучше? Почему? Толя больше любил отца. Ну и что? Я дрянь, по-вашему?
Теперь я был озадачен по-настоящему.
— Зачем вы так?
— А как иначе? Конечно, дрянь. Но не так это просто. Сначала бывает ошибка, а потом все остальное. Ну, вы спросите, а почему я вышла за Михалева? А я не знаю, почему. Может быть, потому, что меня так воспитали. Я думала, что могу все решать сама. И я хотела решать. Был выбор. За мной бегали мальчишки, я могла предпочесть или отвергнуть, вы понимаете? Но когда пришлось выбирать, оказалась дурой. Сначала дурой, а дрянью уже потом.
Ирина вдруг поднялась, я не знаю зачем, наверно, хотела достать бутылку, однако к шкафу не пошла и снова села.
— Нужно было выбрать Саньку, но Борис был в беде, и я выбрала его. А ведь когда выбираешь человека в беде, то выбираешь ответственность? Правда?
Это была правда истинная.
— А я-то думала, осчастливлю его — и все! То есть я ничего не думала… Отец вроде бы понимал, но я же была его любимица… Да и что он мог сделать, если я решила?.. Ну, свадьба и все прочее. По-современному. Я доказала свою любовь до свадьбы. Это-то самое легкое, А потом нужно жить. А как? Конечно, по-моему, раз я осчастливила. А откуда я знаю, как по-моему? Вот и получилось, по-моему значит как все. Ну, чтобы все было. Так ведь теперь живут, правда?