— Ты бы не принесла мне стакан холодной воды? — попросил Альберт.
Альвина ушла, Альберт подождал, пока за ней закроется дверь, затем быстро встал, подобрал с земли круглый камушек, приподнял ножку стола и тут, почти прямо на его глазах, чашка упала и разбилась вдребезги; он выругался и уставился на белые фарфоровые черепки, проклиная себя за то, что забыл убрать чашку с края стола, затем собрал осколки и швырнул через забор. Отодвинул плетеное кресло подальше от стола и закурил сигарету.
— Как ты можешь курить в такую жару? — подойдя, спросила Альвина, Альберт взял у нее стакан с водой и стал пить маленькими глотками.
— Прости, я нечаянно разбил твою чашку, — сказал он.
Альвина недоуменно посмотрела на него.
— Прости, мне очень жаль, это была такая красивая чашка, — повторил Альберт.
— А где осколки? — побледнев, спросила Альвина.
— Там, — показал Альберт. Осколки валялись на земле под сиренью. Осколок с ручкой застрял между веток, солнце светило прямо на него, и он сверкал. Альберт взглянул на Альвину: теперь съест меня заживо, подумал он. Однако Альвина в изнеможении опустилась в кресло, то и дело поглядывая на соседский сад.
— Я так любила эту чашку. Как реликвию, — сказала она. — Знаешь, кто мне ее подарил? — И она принялась рассказывать историю, которую Альберт слышал по меньшей мере раз пять или шесть.
Я последний идиот, думал Альберт, стараясь не слушать ее. Он разглядывал маки, по красному, налитому соком лепестку полз муравей, пчела улетела прочь. В густом от жары воздухе порхала бабочка. Внезапно Альберту стало жаль Альвину, он представил себе, как с наступлением ночи она перелезает через забор, как собирает при свете свечи или фонарика осколки чашки, как гладит их и пытается соединить.
— Несмотря на это, ты могла бы выйти за него замуж, — сказал Альберт для того, чтобы что-то сказать.
— Да, — попыталась улыбнуться Альвина, однако в глазах у нее стояли слезы. — Мне всегда мешала гордость. Всю жизнь. И я никак не могу преодолеть в себе это.
«Интересно, в чем, по-твоему, заключается гордость?» — подумал Альберт и увидел, что Аксель вылез из окна, пошатываясь, подошел к жене, долго смотрел на нее и, разведя руками, сказал: «Готова!»
— Что — готово? — не глядя на Акселя, поинтересовалась Альвина.
— Ты, старая, помолчи! — обозлился Аксель.
— Что ты с ней сделал? — подойдя ближе, запричитала Альвина.
— Я сказал — закрой пасть! — рявкнул Аксель.
— Оставь его в покое, — попытался удержать ее Альберт. — Ты же видишь, он пьян в стельку.
— Но он мой брат, — взвизгнула Альвина.
— Тем более. Тебе должно быть стыдно за такого брата.
Аксель схватил жену под мышки и поволок к дому. Ноги женщины со стуком ударялись о ступеньки крыльца, затем дверь с грохотом захлопнулась. Альвина облегченно вздохнула и налила вина, они выпили, домашнее вино было приторным и теплым; Альберт подумал, что это в последний раз, что больше он сюда не придет, а деньги, при первой же возможности, пришлет по почте.
— С тобой хорошо говорить, — сказала Альвина и заглянула Альберту в глаза. — Ты все понимаешь, — она снова наполнила бокалы, — и с тобой я могу говорить о том, о чем даже с Лийдой не всегда говорю… Порой я думаю, что если когда-нибудь и выйду замуж, то только за человека, который будет похож на тебя.
«Черт!» — мысленно выругался Альберт. — Послушай, ты только что говорила об Эльмаре, они что — уже развелись? — спросил он.
— Нет, Лийда не захотела, — словно нехотя ответила Альвина.
— Ну и погода, просто дышать нечем. — Альберт решительно поднялся. — Я, пожалуй, пойду. Думал искупаться сегодня, вода, должно быть, теплая как в ванне.
— Что ты за человек! Почему раньше не сказал? Мы могли весь день провести на берегу реки. — Альвина стала собирать со стола посуду. — Подожди, я вызову такси. — Она схватила чашки и заторопилась в дом.