— Я должен попросить, потому что тогда я не растрачу деньги. Но когда он снова открывал глаза, повторялась старая история. Он никак не мог попросить.
Мальчик отошел от кинотеатра. Он несколько раз высморкался и пошел побыстрее, чтобы согреться. Около вокзала, у дома с башней, мальчик увидел несколько милицейских машин, в эту минуту подъехала еще одна, милиционер открыл заднюю дверцу, и из машины вышли двое мужчин и женщина. Затем все они вошли в дом. На окнах машины были решетки, и мальчик понял, что этих людей ведут в тюрьму, и, когда он подумал об этом, сердце его болезненно сжалось. Мальчику не хотелось проходить мимо дома с башней, и он свернул на дорожку парка. Деревья стояли уже совсем голые, листья валялись на земле и были втоптаны в грязь. Через день или два можно было ждать первого снега, это ощущалось по морозному воздуху, но сейчас мальчик не чувствовал холода, он сидел на скамейке и разглядывал грязные листья. Он изо всех сил старался думать о чем-нибудь другом, но эти сине-желтые милицейские машины напомнили ему все. Потому что на такой машине увезли его отца. Это было вчера.
Мальчик вернулся из школы: мать как раз убирала комнаты, и он уже в дверях начал придумывать разные предлоги, чтобы удрать во двор и не вытирать пыль. Но тут зазвонил телефон, и мальчик прошмыгнул на кухню, чтобы перехватить чего-нибудь, а когда он снова вошел в комнату, мать была словно не в своем уме, она в отчаянии ходила взад и вперед, а затем расплакалась. Он попытался спросить, что произошло, но мать не ответила и в конце концов потребовала, чтобы ее оставили в покое, и мальчику не оставалось ничего другого, как пойти во двор. Другие мальчишки тоже вернулись из школы и гоняли мяч.
Но в этот день игра у него не клеилась, и мальчишки стали его дразнить, а у него все время было какое-то странное тревожное чувство. Внезапно он заметил отца, насколько он знал, отцу полагалось быть еще на работе, но он шел домой, и, когда мальчик побежал ему навстречу, то заметил, что лицо у отца красное, и сам он какой-то не такой. Вместо того чтобы ответить на его приветствие или спросить, как он обычно спрашивал — как дела в школе, отец лишь засопел и поспешил в дом. Мальчик хотел последовать за отцом, но тот сказал, чтоб он продолжал играть.
Через некоторое время к их дому подъехала милицейская машина, двое милиционеров поднялись по лестнице наверх, а шофер остался сидеть в машине; мальчишки обступили машину и принялись расспрашивать шофера, за кем приехали, но тот ничего не ответил. Тогда они стали гадать.
По щекам мальчика катились теплые слезы, и он ничего не мог с этим поделать, слезы набегали и катились по щекам, и ему никак не удавалось стряхнуть с себя груз стыда, когда перед его глазами возникала эта картина: отец спускается по лестнице, а по бокам — милиционеры. Отец все время смотрел себе под ноги, и, когда он залезал в машину, мальчик хотел окликнуть его, но у него пропал голос. Затем машина уехала, и, поскольку они стояли вокруг нее, в середине осталось пустое место. Все смотрели на него, а он словно прирос к земле. Потом мальчик почувствовал, что кто-то взял его за руку — это была мать, которая, видимо, стояла в дверях, и она увела его в комнату. Мальчик спросил, почему увезли отца, но мать снова заплакала и продолжала все время плакать. Мальчик ходил из угла в угол и тщетно искал, чем бы заняться, а когда пришло время ложиться спать, он, не поев, забрался в постель.
Он успел уже задремать, когда в дверь позвонили, по голосу он понял, что пришла тетя Марет. Но он ничего не разобрал из того, о чем они говорили, хотя вылез из постели и прижал ухо к двери. Только когда мать воскликнула: — Боже мой, я не представляю, на что же мы теперь будем жить! — его пронзили страх и боль.