А может быть, этому мужчине просто по пути с Маре, или вчера Маре имела в виду какой-то другой большой камень, они оба говорили о большом камне, но ведь не единственный же это большой камень в округе — от этой мысли Андресу стало немного легче и он быстро зашагал в ту сторону, куда скрылась Маре; он был рад, что не остался ждать у этого камня, потому что мог бы прождать до скончания века.
Он долго брел по заваленному валежником лесу и уже стал терять надежду, что найдет этот другой большой камень. Он жалел, что не окликнул Маре, и теперь, возможно, идет не в том направлении. В конце концов Андрес растерянно остановился. Неожиданно справа, там, где кончался лес и где меж редких стволов светлело поле, он услышал голос, и ему показалось, будто это голос Маре. Он прислушался, и вдруг до него отчетливо долетел крик. Кричала Маре. Ее крик эхом пронесся над деревьями, и мускулы Андреса напряглись. На какое-то мгновение он застыл, словно ожидая, что крик повторится, а затем побежал на голос.
Ясно, незнакомый мужчина напал на Маре, и Андрес помчался что было мочи и вскоре достиг луга, окаймленного низким орешником. Он остановился, едва дыша, и прислушался: вокруг стояла тишина, только жаворонок выводил свои трели. Внезапно его охватило сомнение — не был ли крик Маре, который он слышал, всего-навсего плодом его фантазии, да и все остальное, что он успел придумать, пока бежал, — как он, словно разъяренный тигр, кидается на этого головореза и спасает дрожащую в смертельном страхе Маре, — тоже ему причудилось, и подумав так, он медленно побрел к виднеющемуся вдалеке пригорку.
Затем он вдруг остановился. Словно не веря своим глазам, он то закрывал, то открывал их — он увидел нечто необыкновенное: земля под ногами алела от огромных спелых ягод земляники, он с жадностью присел на корточки и почувствовал, что воздух напоен сладким земляничным ароматом, затем протянул руку, но рвать пока не стал. Он смотрел и смотрел, наконец сорвал одну ягоду и сунул ее в рот, рот наполнился слюной, и всем своим существом он ощутил вкус земляники. И тут он подумал, что именно сюда они и должны были прийти с Маре и, почувствовав отвратительную ревность, он встал и пошел дальше, ощущая, как под ногами расплющиваются ягоды, становятся липкими и грязными, как они теряют свою прелесть, превращаясь в розовые скользкие следы.
Но он не успел пройти и десяти шагов, как вдруг увидел по другую сторону орешника Маре вместе с незнакомым мужчиной. В первый момент ему показалось, что они борются, затем он все понял, но ноги его словно приросли к земле и он не мог сдвинуться с места. И тут, неожиданно для самого себя, с его губ сорвалось жалобное мяуканье. Те, кто были по другую сторону орешника, услышали это мяуканье, мужчина повернул голову и уставился на него, как на привидение, Маре тоже подняла голову, и только тогда Андрес побежал.
Он бежал, спотыкался и падал, снова вскакивал и бежал, пока не увидел реку, здесь он упал и остался лежать на поросшем травой берегу. Его предали, предали самым подлым образом, ни о чем другом он не мог думать. Его мутило, он зажмурил глаза и с такой силой уперся руками в землю, что кончикам пальцев стало больно.
Солнце стояло уже высоко и светило прямо в затылок, когда Андрес, наконец, побрел берегом реки обратно. Он равнодушно смотрел, как от пролетевшего над ним самолета отделился какой-то комок, как через мгновение раскрылся парашют и медленно опустился за лесом. Затем он увидел под деревьями красное, в желтую полоску, полотнище, натянутое между березами наподобие палатки. Андрес подошел поближе, неожиданно на него бросился огромный пес, а из палатки выбежал мальчишка, что-то крича на непонятном языке. Пес остановился, но продолжал злобно лаять. Андрес вдруг почувствовал непреодолимое желание подраться, он сжал кулаки и уставился на мальчишку с собакой — мальчишке было лет десять-одиннадцать, а может, он был старше Андреса, хотя и меньше ростом, только вот пес… Ах, будь что будет — подумал Андрес и смело шагнул вперед. Однако незнакомый мальчишка взял собаку за ошейник и оттащил к палатке. Драка не состоялась. Струсил — решил Андрес, но от этого настроение его не улучшилось, скорее наоборот, потому что он должен был со стыдом признаться себе, что чуть было не подрался с мальчишкой, который не дал ему для этого ни малейшего повода. И он почувствовал себя еще более скверно.
Так, значит, то были цыгане — он еще несколько раз взглянул туда, где между деревьями виднелось полосатое полотнище, и подумал, что в жизни этих людей кроется какое-то очарование, какое — он не понимал, и тут ему в голову пришла мысль, что если он подойдет к этому мальчику и подружится с ним, то сможет остаться жить у цыган и кочевать с ними с места на место. Но в то же время эта мысль рассмешила его, странно, если бы ему пришлось вместе с ними красть лошадей и калоши — он слышал, что цыгане крадут лошадей, а одна тетка, живущая в пригороде, как-то раз ругалась на чем свет стоит, что цыгане ходят по домам и воруют из передней калоши. Он снова рассмеялся, а затем помрачнел: ему показалось, что смеется не он, а кто-то другой, и смех этот фальшивый и отвратительный. Он умолк и взобрался на крутой берег. Наверху простиралось широкое поле, и там он увидел лошадей.