— Тебе не нужно…
— Я говорю тебе, что меня окружают женщины, которые считают себя красивыми, которые слишком стараются, чтобы быть красивыми, а ты затмеваешь каждую из них. Ты не обычная, ты великолепна. И я не просто так это говорю. В тот момент, когда я встретил тебя, я подумал… черт возьми, от этой женщины захватывает дух.
Я не знаю, что сказать. Гадкий утенок во мне кричит, что он сумасшедший и лжет, но то, как он смотрит на меня, говорит мне, что это не так. Он действительно считает меня красивой. Я сглатываю и заправляю волосы за ухо, желая скрыть румянец, который, я уверена, появился на моих щеках.
— Спасибо.
— Люк никогда не говорил тебе этого?
Я поднимаю глаза.
— Говорил. Он всегда говорил мне, какая я красивая, но… Я не знаю…
— Ты не верила.
Как этот человек так легко узнает мои мысли?
— Я не верила.
— Тогда поверь мне, ты прекрасна, и если кто-то говорит иначе, то он чертов идиот.
У меня вырывается нервный смешок.
— Ты заставляешь меня краснеть.
— Хорошо.
— Хорошо?
Он пожимает плечами.
— Это значит, что мои слова влияют на тебя.
О, он определенно влияет на меня. Мое сердце, мое дыхание, сильное покалывание, которое пробегает по моему телу. Все это влияет.
— Я ценю, что ты это говоришь.
— Я серьезно.
— Я верю тебе, — говорю я.
— Ты должна верить в это тоже, Бренна. Нет ничего плохого в том, чтобы знать, что ты красива и что парни на тебя смотрят.
Это заставляет меня слегка отклониться назад.
— Парни смотрят на меня?
Он посмеивается.
— Здесь есть как минимум двое мужчин, которые пытаются притвориться, что это не так, но они не могут оторвать от тебя глаз.
Я мотаю головой, пытаясь понять, о ком он говорит. Во всем этом месте всего около пятнадцати человек.
Он наклоняется вперед, голос понижается.
— Один — со своей женой справа.
— А другой? — спрашиваю я.
— Я.
И теперь я знаю, что он определенно флиртует, и мне это нравится. Очень нравится.
Я на мгновение опускаю взгляд.
— Ну… это… что-то…
Он смеется и берет свой напиток.
Я смотрю, как его адамово яблоко покачивается, когда он глотает. Одно это движение невероятно сексуально. Все, что он делает. Это немного нелепо.
Когда он опускает стакан, я почти чувствую, как он меняется. Как будто прохладная жидкость тоже помогла ему успокоиться.
— Итак, — говорит Джейкоб, — я подумал, что если мы узнаем друг друга получше, то нам будет легче работать в качестве сорежиссеров.
— Мы не будем работать вместе.
Он пожимает плечами.
— Семантика.
— Ты не обязан этого делать, понимаешь?
— Что делать?
— Это, быть моим другом, если не хочешь.
— Это то, кем мы становимся? — спрашивает Джейкоб.
— Разве нет?
— Ты снова это делаешь.
— Делаю что?
Он смеется, а я щурюсь, думая, не сошел ли он с ума.
— Отвечаешь вопросом на вопрос.
Черт. Так и есть.
— Я даже не осознаю, что делаю это.
— Я отвечу на один из этих вопросов… да, я знаю, что не должен этого делать. Дело в том, Бренна, что я хочу этого. Возвращение в этот город было для меня адом на земле, а после встречи с тобой… э-э-э… Себастьяном, все стало терпимым. Он забавный, и общаться с ним было очень весело.
Я улыбаюсь, мне нравится, что он так воспринимает моего сына.
— Ему тоже понравилось. Я ценю то, что ты делаешь все это.
— Раз уж мы собираемся проводить больше времени рядом друг с другом, давай перейдем к важным вещам, хорошо?
— Хорошо.
— Я буду задавать вопросы. Любимый жанр музыки?
— Это и есть важные вопросы?
Он наклоняет голову в сторону, приподнимая брови.
— Это снова был вопрос.
— Черт возьми. Ладно. Музыка. Мне нравится все понемногу. Я выросла, слушая Элвиса благодаря маме, а мой отец любил хард-рок. Моя лучшая подруга, Сибил, любит рэп, и, если бы ты когда-нибудь встретил ее, ты бы ни за что не поверил, но эта девушка может читать рэп так, будто это ее призвание.
— Это здорово, но все это — выбор других, а каков твой?
— Наверное, я бы сказала, что мне очень нравится поп-музыка. Мне нравятся глупые, легкие и милые песни, в которых все могут быть счастливы, улыбаться и танцевать как дураки. А ты?
Он ухмыляется.
— Я больше люблю классический рок.
— Я могу это понять.
В этот момент возвращается Магнолия, ставит тарелку с бесплатной картошкой фри и уходит.